Екатерина Великая. Греческий прожект

Лицо императрицы выражало радость одновременно с печалью. Князь Потемкин, прекрасно понимая ее, взяв под руку, подвел и усадил в кресло, сам встал с правой стороны. К ним подходили генералы, среди них и иностранные, недавно перешедшие на русскую службу, кои, под впечатлением от увиденного инсценированного действа, с восторгом отмечали, что никогда не видели лучших солдат!

Суворов, в солдатской куртке, украшенной орденами, подъехал к восхищенной Екатерине, которая в присутствии блестящей свиты, ласково обратилась к нему:

– Просите Александр Васильевич любую награду за ваш ратный труд! Чем я могу вас отблагодарить?

На что тот ответил быстрым, но четким своим говором:

– Я, чай, Матушка, от тебя всем доволен: разве прикажешь за постой заплатить три рубля с полтиной.

Удивленная императрица обернулась к свите. Александр Храповицкий подал ей деньги. Она тут же отдала их генералу. Суворов взял их с поклоном.

Присутствующее окружение расценили сей диалог между ними, как высокое доверие императрицы к своему боевому генералу. Сие впечатление усиливало смелый и решительный вид самого Суворова.

Екатерина чрезвычайно довольная величественным зрелищем, сожалела, что его не видел цесарский император Иосиф. Она пожаловала князя Юрия Владимировича Долгорукова в подполковники Преображенского полка, Михаил Илларионович Кутузов получил орден Святого Владимира 2-й степени, а такожде Екатерина объявила, что отныне к фамилии князя Потемкина добавлено именование – Таврический. Сие было неожиданностью для Светлейшего князя. Окинув гордым взглядом всех рядом стоящих, он подошел к императрице и опустившись на колено, приложился к протянутой ему руке. Императрица смотрела на него с таковым восхищением, что не было человека, не позавидовавшему князю Потемкину-Таврическому!

– Что за странная выходка у генерала Суворова, – спросила Екатерина князя Григория Потемкина, возвращаясь с ним и Мамоновым во дворец.

– Не удивляйтесь, государыня-матушка! – ответствовал князь Таврический. – Сей генерал известен подобным колоброд-ством.

Безбородко же, позже, объяснил ей сие поведение Суворова тем, что тот хотел обратить ее аттенцию на состояние офицеров армии, кои на протяжении многих месяцев не получали жалованья и терпели недостаток во всем.

* * *

На подъезде к Харькову, Светлейший князь Потемкин – Таврический тоже распрощался с государыней, его ждали неотложные дела. Но он обещал прибыть в столицу при первой же возможности.

– Батюшка, Светлейший князь, говорила, прощаясь с ним Екатерина, сдерживая слезы, – не говоря о прочих заслугах перед отечеством, ты – отец Черноморского флота, как Петр Первый – Балтийского! Флот на юге России – твое детище! Знаю, что дорожишь своим трудом, понеже самым дорогим кажется то, во что вложен твой труд. Ведаю, что еще многое учинишь, как наместник в Новороссии на благо Отечества и мою Славу. Горжусь, уповаю и молюсь на тебя!

Потемкин, опечаленный ее печалью, обнявшись с ней, ответствовал:

– Ну, ну, успокойся государыня-матушка, все оное я делаю не для чего-нибудь, не для корысти своей, а для нашей страны. Мне же – вящее удовольствие служить тебе и России.

Екатерина, смахнув набежавшую слезу, со вздохом промолвила:

– Ты редко пишешь мне о себе, посему, я положила оставить при тебе, твоего бывшего секретаря-бригадира Василия Степановича Попова, пусть он заботится о тебе и не забывает отписывать мне все о моем Первом министре, дорогой мой друг.

– Стало быть, возвращаете мне моего бывшего порученца?

Екатерина паки промокнула глаза:

– Возвращаю. Он человек довольно дальновидный, добрый, с разумной головой и мне самой нужон, но я знаю, что он отменно тебе во всем будет помогать. И я буду спокойна.

– Что ж, – улыбнулся князь, – быть посему!

Императорский кортеж продолжил обратный путь. В карете с государыней ехали Мамонов, племянницы Потемкина – Скавронская и Браницкая, а такожде де Сегюр и фон Кобенцель. Усталая императрица, ночуя во дворцах, по утрам принимала людей, решала вопросы местного и государственного уровня, всякий раз с удовольствием читала письма от своих, любезных сердцу, внуков и внучки, по которым невообразимо скучала, и не забывала написать им. Однако, чувствуя усталость, во многих городах, она отказывалась присутствовать на балах. И вот уже, приближаясь к Санкт-Петербургу, промелькнули города Черкасск, Белгород, Курск, Орел, Мценск, Тула, Серпухов. В дороге чаще других развлекали ее де Сегюр и Лев Нарышкин. Беседуя с ней, французский дипломат, среди прочего, задал ей весьма интересный вопрос:

– Как вам, Ваше Величество, удается так спокойно царствовать, даже на большом расстоянии от столицы вашего государства?

Екатерина усмехнулась, но ответила довольно пространно: