Екатерина Великая. Греческий прожект

Бесконечные армейские дела одолевали Первого министра. Он тщился завершить их и скорей отправиться в армию. Промеж всех забот, Светлейший не забыл представить к достойным наградам штаб-офицеров, кои сумели привести порученные им полки в совершенный порядок и исправность, что было доложено государыне Екатерине Алексеевне, коей оное тоже было весьма по душе. Она с удовольствием, по рекомендации князя, представила к наградам обер-кригскомиссара Андрея Львова и генерал-адъютанта, подполковника Ивана Рокасовского за усердие и ревность в формировании Курского и Козловского пехотных полков нового состава. Между делом, Главнокомандующий упросил Высочайшего изволения взять к себе на службу, бывшего преступника, подполковника Ранцова, коий искал, пролитием своей крови, омыть свою вину, служа в войсках противу неприятеля. Императрица в очередной раз пошла навстречу Светлейшему князю, хотя Ранцов был сущим разбойником и пойман был в зажигании города Лондона, поддерживая бунт лорда Джоржа Городона. Но, что поделаешь, сейчас не до жиру, каждый офицер в армии нужон. Князь беспокоился, что, может статься, императрица не наберет рекрутов колико ему надобно.

Князю вспомнилась история, кою он тут же рассказал императрице, о том, как в свое время, граф Петр Борисович Шереметев, женившийся на дочери покойного канцлера Алексея Черкасского – первой, по богатству невесте, стал обладателем сотен тысяч крепостных крестьян и без труда мог подписаться на пять сотен рекрут, выставляемых им сверх официальных наборов. Не оскудела же земля русская таковыми богачами – патриотами! Чай, и теперь наберется по всей России – матушке не мало таковых.

Потемкин раздумывая, досадливо морщился, отмечая себе, что все бы ничего: с своим народом он бы быстро одолел бусурманов-турок, коли бы не коварный кузен императрицы, король Густав. Хотя государыня и хорохорится, что бояться шведов нечего, считая их короля лишь Фуфлыгой, однако, опасность все же существует.

Обсудив в который раз, с императрицей планы действий на все возможные случаи развития событий, включая войну с Пруссией и Польшей, в начале лета, ранним утром, князь Таврический выехал из Царского Села на юг, в Ольвиополь. Екатерина расставалась с ним очень тяжело. Разнородные предчувствия давили ей виски, сжимали сердце, наводили на грустные размышления. Обняв его в последний раз, она, с трудом сдерживая слезы, стиснув зубы, боясь скривить губы, скорее поднялась в свои покои, где и дала волю слезам. Потемкин же уезжал с легким сердцем: его ожидала армия из шестидесяти тысяч человек. Он намеревался, продвигаясь через Молдавию и Валахию, вместе с австрийским принцем Фридрихом Иосифом Саксен-Кобургским, занять крепости на Днестре и Пруте и непременно вытеснить турок к Дунаю. Основная же австрийская армия, под командованием старого фельдмаршала Лаудона обязывалась атаковать Белград на Днестре. Корпус генерала Александра Суворова, расположившийся между тремя реками Серетом, Берладом и Прутом контролировала пространства между союзными войсками. Лазутчики доносили, что союзные армии поджидала сто тысячная армия нового Великого визиря Хасан-паши Дженазе. Вместе с Газы Хасан-пашой, командовавшего тридцатитысячной армией, они намеревались легко разбить союзную армию своего противника.

Не успел уехать Светлейший князь, как, неожиданно, в Зимний дворец явился граф Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский и изъявил императрице свое недовольство положением дел, намекая на неправильность ведения двойной войны. Обедая во дворце с членами Совета, он паки твердил, что дела на юге, привели государство в «совершенную разстройку» и, что столица, Северная Пальмира, находится в опасности. Екатерине не нравились сии неуместные, к тому же, запоздалые сетования героя Чесмы, понеже еще до приезда Его Сиятельства, многие о том ей внушали, но она выдержала сие давление, а теперь не желала об том говорить, понеже опасность со стороны шведов почти миновалась. Понятно, что граф Чесменский желал бы сыграть новую роль в спасении Отечества, но уже не было нужды в его помощи. Тем паче, что он токмо мешал бы Светлейшему князю: можливо ли двух медведей в одну берлогу поместить? Хотя князь и нуждался в опытном командире гребной флотилии, однако, известно, граф Орлов – герой, но, вряд ли стоит почитать его за опытного командира на море.

Слава Богу, Светлейший имел в своем распоряжении хороших мореходов, промеж коих, он выделял своих любимцев: флаг – капитана Дмитрия Сенявина, Марко Войновича и Федора Ушакова. Ко всему прочему, всем известно, что князь Потемкин, попросту, недолюбливал графа Орлова.