Екатерина Великая. Греческий прожект

– Не каждый не опальный сделал бы таковую карьеру, Ваше Императорское Величество! Граф Александр Воронцов уже более двадцати лет возглавляет всю внешнюю торговлю России. Помимо того, под его руководством ведется строительство торговых судов, гаваней, маяков, складов, руководит торговыми консулами России за границей. Он возглавлял наблюдение за путями сообщения, ярмарками и исполнением таможенных тарифов, занимается созданными купеческими компаниями.

Шешковский, насупившись, замолчал, что-то вспоминая, засим добавил:

– Уж не говоря о его брате Семене Романовиче, коий колико лет сидит нашим дипломатом в Лондоне.

Императрица, сердито отметила:

– Семен Воронцов имеет, как и его сестрица, твердый, решительный характер – он никогда не был чьей-то пешкой. Помнится, смелый граф Семен даже доставил немало неприятностей князю Потемкину.

– Я не ведаю, кто стал главным покровителем Радищева, – паки подал голос Степан Шешковский. – Радищев был награжден орденом Святого Владимира четвертой степени. А десять лет назад, по рекомендации Александра Воронцова, Радищев стал помощником управляющего Санкт-Петербургской таможней, прошлым же февралем был произведен в коллежские советники и назначен управляющим Санкт-Петербургской таможней.

– Так я ж и сказываю, что не препятствовала ничьему продвижению, понеже они служили на совесть…

– Любопытно, чем дышат его братья, Андрей и Иосаф Радищевы? – испросил Степана Ивановича Безбородко.

Шешковкий подобострастно ответствовал:

– Не ведаю, Ваше Сиятельство. Я всегда воображал Радищева, как человека светлых помыслов и отзывчивого сердца, а он бунтовщик хуже Пугачева. Не разумею, как так получилось с сим дворянином?

Храповицкий важно изрек:

– Об этом надо спрашивать у Бога и природы, почему люди создают себе таковые характеры. Все видят его одним человеком, а он в душе совсем другой и вынашивает странные крамольные мысли. Сказывают, отец его отказался от сына. Как видите – «бывает, родится не добрая овца и от путного отца».

– Назвал ли он своих единомышленников? – строго спросил Мамонов.

– Не назвал ни одного.

– А в каковой типографии печатался? – паки деловито спросил Александр Безбородко.

– В своей собственной, у себя дома, – ответствовал Шешковский.

– Но ведь он не масон! Отчего же он посвятил свое сочинение масону и мистику Алексею Кутузову? – раздраженно вопрошала государыня.

Шешковский, подняв редкие белесые брови, сделав важное лицо, сообщил:

– Кутузов, сей розенкрейцер Velox, то бишь – Быстрый, близко сошелся, в свое время, с Новиковым. Нам известно, что три года назад, по поручению московских розенкрейцеров, он поехал в Берлин для изучения высших орденских упражнений, химии и алхимии. Перевел «Таинство креста» и другие трактаты Парацельса, «Химический пластырь или философские правила о камне мудрых» Клопштока. Совсем недавно он умер в Берлине…

Шешковский хотел продолжить, но государыня, махнув рукой, перебила его:

– Ну да Бог с ним! Он ужо на небесах.

Не глядя на него, стараясь говорить спокойным голосом, приказала:

– Прошу, не медля, передать дело Радищева в Уголовную палату, Степан Иванович.

Разгневанная императрица, ни с кем не попрощавшись, удалилась. Мамонов нехотя последовал за ней.

Записки императрицы:

Согласно моему повелению всем русским вернуться из Франции в свое отечество, множество моих верноподданных оборотились назад к своим домам. Среди них и семейство Голицыных. Сыновей своих они, однако, отправили в Италию. Голицыны поселились на Малой Морской, дом 10. Наталья Петровна держит свой дом открытым по средам, а сестра ее, Дарья Петровна Салтыкова, по воскресеньям.

* * *