Екатерина Великая. Завершение Золотого века

Записки императрицы:

Все лето при дворе были заняты выбором состава чрезвычайного посольства в Константинополь для возобновления давно прерванных дипломатических отношений с Турцией. Указом от десятого октября полномочным министром назначен камер-юнкер Виктор Кочубей. Опричь него, в чрезвычайные послы метили сперва Павла Потемкина, но он внезапно тяжело заболел, потом Завадовского. Наконец, остановились на генерал-поручике Михаиле Илларионовиче Кутузове. Он и Кочубей, со всем составом посольства, долженствуют прибыть к первому марта следующего года в приграничное селение Дебоссары, где должны будут встретиться с турецким посольством, двигающимся к Санкт-Петербургу. Посольству, под руководством Кутузова, поручается подробно изучить дорогу, по которой, возможно, в будущем, пройдут русские войска от Дуная до турецкой столицы.

Иван Иванович Бецкой пригрел у себя в доме на Миллионной улице рифмоплета Ивана Крылова. В прошлом году он написал оду на заключение мира со Швецией: весьма посредственное произведение. Последнее время, сказывают, он часто хворает.

* * *

В предрождественские празднования, императрица призвала в свой кабинет посланника Франции, Эдмона Шарля Женэ.

В просторном кабинете находился граф Александр Безбородко, Аркадий Морков и Платон Зубов.

Бледнолицый от природы, изрядно побледневший от волнения, высокий, короткошеий, в светлом парике, поверенный в делах Франции, вошел и, сделав глубокий поклон всем присутствующим, подошел к руке императрицы Екатерины Второй. Посланник присутствовал на аудиенции с русской императрицей в третий раз и, на сей раз, паки отметил про себя ее женскую привлекательность и приветливый располагающий взгляд.

— Господин Женэ, не будете ли вы так любезны изволить поведать, что же происходит у вас во Франции? — обеспокоенно обратилась к нему императрица. На что посланник дрогнувшим голосом ответствовал:

— Короля и королеву заключили в тюрьму в Темпль, Власть перешла к Конвенту. Монархия, Ваше Императорское Величество, пала…

Взволнованный дипломат, сглотнул, голос его пресекся, но он оправился и продолжил:

— Совсем недавно, в декабре прошел суд над королем. Его обвинили в заговоре против свободы нации и в покушении на безопасность государства.

— Король признал свою вину? — спросила, в конец разволновавшаяся, Екатерина.

— Нет, не признал, тем не менее, с перевесом в один голос, был приговорен Конвентом к смертной казни через гильотину. У нас теперь все казни проходят через оную страшную машину.

Екатерина поморщилась: ей еще весной поведали, что собой представляла машина изобретенная неким профессором Жозефом Гильотеном.

— Когда назначена казнь?

— Двадцать первого генваря.

— Боже, неужели никто и ничто не может их спасти?! Что думают остальные Бурбоны? — гневливо испрашивала императрица и, не ожидая ответа, продолжала:

— Разбежались, попрятались и боятся высунуть свои головы! Ужели мне придется слать туда к вам свое войско, дабы спасти их? Не ближний свет, однако, пройти моим солдатам отсель до Франции.

Дипломат, представлявший республиканскую страну, поклонился, почтительно отступил:

— Не ведаю, Ваше Императорское Величество…

Поверенный еще раз склонился в глубоком поклоне. Екатерина паки обратилась к нему:

— Нас не ложно беспокоят события, происходящие во Франции. Мы понимаем, что жизнь не стоит на месте. Надобно учитывать перемены и не следует оставаться глухим к общему крику народа. Мы даже не возражаем противу парламентского правления в помощь монархии. Парламенты — есть великий рычаг, могущий принести огромную пользу, когда умеют направлять его и мудро распорядиться его действиями. Так как очень многие фамилии и лица связаны по своему положению с парламентами, то вот и средство образовать из них многочисленную партию для поддержки монархии. Желание свободы можно тоже удовлетворить добрыми и мудрыми законами… Не так ли, господин Женэ?

— Полагаю, что вы во многом правы, Ваше Императорское Величество!