Эклектика (СИ)

А ведь он мог. Мог. Все мог: и однажды не вернуть мир хозяину, забрав себе кольцо, и убить Майриора, и соединить королевство и империю, и убрать горести самому, без спросу. Создать рай на земле, о котором Саманта Санурите мечтала всю жизнь. Бетельгейз знал, о чем она грезила, он хотел того же… продолжая надеяться, что когда-то все изменится без малой крови, без ссор. Что отец одумается и перестанет вымещать злость, зависть и тоску на любимом творении. Майриора нужно было лишь направить… «Когда-то» затянулось на десять тысяч лет. Не слишком ли долго он ждет?

Будто услышав его мысли, леди Саманта Санурите продолжила, лежа в той же позе и со спокойствием любящей матери смотря Майриору прямо в глаза:

— Я верю, что когда-то увижу новый мир, где вы, мой король, останетесь легендой. О добре или о зле — вам решать, кем будут вспоминать. Что вспыхнут новые звезды, проклятия спадут, и Мосант станет раем, коим задумывалась.

— Помешанная, — заявил Майриор. — Ей-богу, помешанная! Раем задумывалась! Да только я знаю, чем она задумывалась! Остальные… — отец прикусил язык, поняв, что о сестре говорить не стоит. — Ой, иди к сатане, что толку с тобой болтать. Хайленда ты не увидишь, это я тебе обещаю, верь, не верь — плевать, не увидишь все равно. А убивать тебя я не буду. Мучайся дальше. С завтрашнего дня ты начнешь замечать в своей жизни удивительные вещи!

— Вы тоже, — коротко ответила Саманта, и в этот момент Бетельгейз почувствовал, как его спину обожгло острейшее, сильнейшее чувство из всех, какие он когда-либо встречал. Спросив себя, кто же способен на такую эмоцию, он обернулся в дверях и отступил на шаг.

Сначала он почувствовал напряжение в глазах, будто они против воли хозяина приготовились заплакать. Потом — пересохло во рту и закололо глубоко в горле. Над грудью повис мельничный жернов. Бетельгейз схватился за край туалетного столика позади себя и припал к нему спиной. Это она. Это не могла быть она! Но, тем не менее, была — замерла, где стояла, увидев его. Губы Йонсу приоткрылись, впуская воздух, которым дышал и он. Бетельгейз смотрел на них, перестав слышать мир вокруг. В эти мгновения могло произойти все что угодно: землетрясение, смерч, разрушение замка, нападение другого бога — он бы не заметил. В какой-то момент Бетти перестал ощущать себя; тогда он, наконец, очнулся и, подумав «Что же ты, дурак, делаешь!», вернул себе телесную форму и с усилием произнес:

— Доброе утро, леди.

Голос отрезвил и Йонсу. Часто-часто заморгав, она сошла с места и продолжила путь. «Не выдай себя, — стучало в голове у Бетельгейза. — Не выдавай себя!» Он вцепился в столешницу крепче. Когда Йонсу прошла мимо, коснувшись краем изорванной туники руки, Бетти подумал, что выбрал себе чересчур тяжелую задачу. Намного легче было бы обнять ее и перенестись далеко-далеко, где не найдет отец, хоть в ненавидимый Чарингхолл или пустые коридоры Ожерелья… К тому же он наверняка уже выдал себя переживаниями.

Увидев отражение в зеркале напротив, Бетти понял, что все мучения остались глубоко внутри. Лицо не предало его.

— Доброе утро, — как можно небрежнее поздоровалась Йонсу. — Доброе утро, Санни. А ты, Майриор, все такое же хамло, верно?

Бетельгейз с трудом сдержал улыбку. Специально ли Йонсу сделала это или нет — теперь уязвленный отец даже не станет разбираться, узнали ли они друг друга.

— Ожидаемая встреча, — сквозь зубы процедил он.

— Напротив, знала бы, кого встречу — осталась дома.

— Неужели. А как же своим остроумием блеснуть? Для меня ожидаемая. Вы с ней, — Майриор кивнул на леди Саманту, — одинаковые.

Йонсу, к сожалению Бетельгейза, клюнула на уловку.

— В каком плане?

— Выскочки! Вот в каком. Ваше раздутое эго, мисс Ливэйг, скоро начнет законы гравитации менять. Стоило на горизонте появиться хайлендскому трону, как вы тут как тут, безродные торговки, в первых рядах! И никак вам не понять, что с таким скудоумием можно только на кухне руководить! Хайленд! Ни один наивный идиот, борец за мир и справедливость, не продержится на нем и дня! А вы к тому же женщины. У вас дури в два раза больше! Логики и здравого смысла меньше, чем у садовой феи! Никаких способностей к мышлению! Одной лишь бы у плиты постоять или с поливалкой у цветов, а второй — как бы извертеться, чтобы мне жизнь испортить!

— Эрмисса меня заключи во тьму, — с издевкой произнесла Йонсу. — Чье эго меняет гравитацию на самом деле?

Майриор наставил на нее палец. Указательный на правой хранил кольцо с частью Хрустального мира. Бетти заметил, что тот невыносимо блестит в отсутствие солнца. Это было странно.

— Заткнись. Не смей называть это имя.

— А то что? — осведомилась Йонсу без тени страха. — Обрушишь беспамятство, как на нее? Легко же тебе вести переговоры — поколдовал и выиграл! Не нужно пытаться выжать из себя остроумие! Не нужно делать вид, что великий артист и душа компании! И вспоминать, что забыл причесаться и ходишь мятый, как с пьянки, тоже. Физическая сила не понадобится: дрыщ и глиста хилая до сих пор!