Эклектика (СИ)

Оказывается, черный вовсе не был цветом. Анни назвала бы его «отсутствием цвета»; когда взгляды солнца и луны впитала соль морской воды, Анни погрузилась во мрак. Она не смогла бы сказать, откуда упала и куда опускается, опускается ли или, может, наоборот — поднимается, открыты ли у нее глаза или веки опустились давно; да и имело ли это какое-то значение? Холод от заклятия Леты Инколоре смешался с глубинной стужей океана. Грудь сжали кольца из хрусталя, мешавшие вздохнуть. Анни не помнила, когда дышала последний раз. Кажется, она попыталась сделать глоток воздуха, вырвавшись из течения во второй раз, перед тем как окончательно увязнуть в воде, но не была в этом уверена. Нойра тянула вниз не только тело, но и мысли.

Когда вокруг начал царствовать черный «цвет», Анни поняла, что вполне может обойтись без кислорода — легкие перестало колоть изнутри и сознание резко прояснилось. Где она? Куда плывет? Последним событием, ярко отпечатавшимся в памяти, было собственное падение в воду от пущенного в спину заклятия. Взрыв острой боли. Между ним и пробуждением практически ничего не было. Не было ничего и вокруг: один только мрак, и даже последние лучи света давно скрылись, а Анни не помнила, когда именно.

И куда именно.

Куда она плывет?

Вниз и вниз. Вниз, вниз, вниз. Почему ее не раздавило водной толщей? Почему легким не нужен кислород? Может, она умерла, и ее тащит в ад? Стоило бы понять, когда ты умер, но Анни ухитрилась пропустить этот момент. Лучше поздно, чем никогда, верно

Говорят, ад находится где-то внизу — ведь она плывет туда, значит, и бесконечные муки в огне совсем рядом? И если огонь — ее друг с рождения, стоит ли и стоило ли бояться конца? «Глупая ты девчонка, Анни», — раздался в голове голос Эдгара, и улыбка сама искривила губы. Доверилась… в очередной раз. Ее так часто обманывали, обманывали самые близкие люди, почему Анни приняла слова за правду? Она видела Ричарда Оррея в первый раз, а вела себя так, будто встречала прежде. Он считал так же — случайность?

Если черный был отсутствием света, то белый — его сосредоточием. В какой-то момент, где-то между пробуждением и прозрением, перед глазами Анни заплясали огоньки. Они падали сверху, как снежинки в безветрие. Завороженная Анни коснулась одной «снежинки» — та со свистом взорвалась, ненадолго развеяв мрак. Звук оказался неприятным, и Анни решила больше не трогать огоньки. Ей почему-то казалось, что это неправильно, как если бы она разворошила чью-то могилу. На пальце, меж тем, осталось пятно из зелени и серебра.

«Снежинок» становилось больше. Через несколько минут — несколько минут? — подняв голову, Анни обнаружила, что они образовали световой свод. Где море? Где дно? Куда она падает? Под ногами оказалась такая же серебристая стена. Огоньки сливались в одно. Анни сумела рассмотреть их: внутри серебра билось изумрудно-малахитовое сердечко, от которого к поверхности сфер шли нити. Пару раз она встретила огоньки со светло-серыми нитями, иногда — с черными, но больше всего было пепельных или, иначе, темно-серых. Анни догадалась, что это души жителей Мосант. То, что река осталась позади, напрашивалось давно. Реку сменили ожившие рассказы Офелии Нептане.

— Ой… значит, я кого-то убила, коснувшись огонька… — прошептала Анни и тем самым с удивлением обнаружила, что может говорить, находясь в этом странном месте.

Место было, безусловно, странное. Как Алиса, Анни падала в эту гигантскую кроличью нору, у которой не оказывалось дна, и понимала, что в какой-то момент вода стала воздухом, а она снова не заметила. Ориентиров не находилось. Ее окружала напичканная душами-звездами бесконечность. Кажется, Анни приближалась к ее некоему центру, но не могла утверждать об этом. По крайней мере, ей казалось, что жемчужные шарики начали встречаться чаще, а ее падение замедлилось. Вскоре Анни действительно убедилась, что воздух стал вязок, точно кисель. Попытка поднять руку ни к чему не привела.

— Я когда-нибудь умру или нет? — обратилась Анни с трепещущим вокруг душам. Вопрос затерялся в скоплении живых звезд, едва сорвавшись.

Интересно, она оказалась здесь, потому что такова дорога для всех, или потому что Анни особенная? Не обязательно от рождения; про дыры в мироздании не слышал только младенец, и Анни вполне могла оказаться в одной из них. Могло случиться и так, что злую шутку сыграло заклятие Леты Инколоре. Или ее путешествие — воля Бога, кем бы он ни был, смиренным или сатаной.