Эклектика (СИ)

Анни ожидала увидеть разруху, следы битвы, кучу тел и следы крови на стенах, как в Реймир-сум, но ожидания не оправдались. На улицах пахло краской и свежим деревом, где-то не убрали строительные леса. На одном из домов висела табличка с благодарностью «Миледи Белладонне, Сердцу Оссатуры». Анни растерялась. Она привыкла считать Синаану воплощением хаоса, зла; зачем же королевство отстраивает захваченный город заново? Разве они не должны были стереть его, как выражались, с лица земли? Это заставило Анни задуматься и вспомнить женщину, стоящую около Валентайна. Наверное, ею была таинственная «миледи».

С другой стороны, война, которую начала Синаана, унесла жизни миллионов. Не стоило об этом забывать.

Только… действительно ли ее начало королевство?

Анни знала: есть войны идеологические, религиозные, освободительные, войны за ресурсы. Она не смогла бы сказать, к какой принадлежало противостояние в Мосант. Слишком много неувязок и фальши находилось при взгляде на города под флагом Синааны. Хайленд защищался. Синаана нападала. Казалось бы, простой расклад. Вот только вспоминая карту западного материка, Анни понимала, что отправляя всю армию в малозащищенный стенами Каалем-сум, леди Астрея отдавала остальные земли без боя. Королевство обязано было победить в войне, и, тем не менее, позорно сбежало обратно под тучи и луну. Вот она, фальшь.

Мотнув головой, Анни заставила себя вернуться к реальности. Если Синаана решила отстраивать захваченные города, это не значит, что потерявшаяся в их стенах хайлендка останется целой. Ричард Оррей и Лета Инколоре успели показать «гостеприимность». Не стоило забывать и о сбежавшем юноше, он мог пойти за стражей. Будто уловив ее мысли, конь пошел быстрее.

Спустя двадцать минут Анни оказалась около очередной статуи. Любовь правящей династии к скульптурам бросалась в глаза. Анни, наверное, прошла бы мимо, если бы скульптура не изображала кронпринца верхом на жеребце. В руке он держал меч.

Анни остановилась. Либо автор польстил Михаэлю Аустену, либо красота погибшего наследника престола, о которой ходило столько легенд, действительно их заслуживала. Йонсу говорила, что она, Анни, похожа на кронпринца. В это с трудом верилось. Или речь шла о чем-то другом, более… вечном, нежели красота? Анни вспомнила взгляды Мару, Ричарда Оррея, нахмурилась и полупинком заставила коня идти быстрее.

Она определенно приближалась к центру: дороги становились шире, дома — выше. Справа нависали очертания замка. Они испугали бы Анни, если бы на противоположной стороне реки не бродил Бесплотный клинок Синааны. «Бояться стоит только людей, — к такому выводу пришла Анни, сидя в темнице Анлоса. Упадет кирпич на голову — объективная неизбежность. Что сделает человек — субъективная случайность». Конечно, в их голове тоже возникали логические цепочки, но для постороннего они останутся тайной, а значит — все-таки случайностью. Можно сколько угодно представлять чужие рассуждения, угадать и, тем более, повлиять на результат практически невозможно. И на упавший кирпич — тоже.

Анни поняла, что запуталась. В чем тогда смысл?

Дорога резко слилась с прямым, как стрела, проспектом. Проспект, начинаясь у парадных ворот и преобразовываясь в главный мост, проходил через весь город. Конь остановился.

— Что такое? — обеспокоенно спросила Анни. Ночное небо серебрилось от грозы. «Гром — предсмертные крики, поэтому от них так жутко», — вспомнила она слова Офелии Нептане и заливистый смех Кестрель после. Мол, глупости все это. А страшно действительно было. Анни вцепилась пальцами в гриву коня, и тот все-таки продолжил путь. Когда они оказались посреди проспекта, де Хёртц стало окончательно не по себе. Восхищение перед воскрешенным врагами городом сменилось страхом.

— Никого не встретила, — вслух произнесла она. — Никого не встретила! Странно. Для кого тогда фонари горят? Свалить бы отсюда побыстрее. На людей — не повлияю, на кирпич — тоже, но избежать встречи с ними я могу, верно? Вот и смысл. Пошли быстрее.

Анни не могла понять, что ее пугало больше всего: взирающие сверху статуи, тишина, Лета или неизвестность. Наверное, все же последнее. Проспект был пуст, но кто знает, кто прятался рядом и готовился напасть? Ей было бы спокойнее на открытой всем взглядам, в том числе ее, равнине. Спасительные ворота с трудом различались где-то через сотни три метров. Перед ними возвышалась еще одна статуя — принца Вердэйна Завоевателя. Его вид несколько успокоил Анни, но ненадолго. Молния с грохотом ударила в самую высокую башню замка, заставив снова взволноваться. Странный шторм. «Или чары», — заметила Анни про себя, а вслух сказала:

— Беги, прятаться уже глупо. И находиться здесь сил нет!