Экономическая мысль Древней Греции. Курс лекций

Аристотель делал попытку разрешить проблему происхождения денег. Он утверждал, что деньги возникли в результате соглашения людей по причине неудобства перевозки многих вещей на далёкие расстояния. Между тем деньги «удобны для обращения», как показывает функционирование меди и серебра. Сначала люди определили их величину и вес, а затем стали на них ставить знак, чтобы избежать перевешивания. Как писал Аристотель, люди в конце концов «пришли к соглашению давать и получать при взаимном обмене нечто такое, что, представляя само по себе ценность, было бы вместе с тем вполне сподручно в житейском обиходе, например, железо, серебро, или нечто иное, тому подобное». Поэтому «торговля, по-видимому, имеет дело, главным образом с денежными знаками, служащими необходимым элементом и целью всякого обмена» ²³⁾.

Сами деньги Аристотель определял как «условие (орудие) использования вещей» («Евдемова Этика», III, 4), но закономерно появляющееся на определённой стадии развития обмена, противоречий последнего.

Деньги представлялись Аристотелю неизбежным продуктом расширения и усложнения обмена, приводящего к необычайному усложнению расчётов между товаропроизводителями. Связи с отдалёнными рынками вызывали много затруднений, когда нужно было переводить стоимость товаров на большие расстояния. Само измерение стоимости ставило проблему денег с большой остротой. Аристотель правильно указывал на объективную необходимость появления денег, ссылаясь на затруднения обмена, усложнение последнего, расширение рыночных связей. Поэтому нет оснований объявлять Аристотеля предшественником Кнаппа и сближать с последним, как это делают буржуазные экономисты. На самом деле Аристотель вовсе не считал деньги результатом государственного произвола и простого решения властей. Он связывал возникновение денег со стихийным движением рынка и в основном давал материалистическое толкование проблемы. Но рассуждения об активной роли соглашения людей в процессе генезиса денег были, конечно, серьёзной уступкой идеализму.

Ещё больше идеализма оказалось в истолковании функций денег. Аристотель не ограничился указанием на то, что деньги функционируют в процессе обмена как мерило стоимости и средство обращения, а стал утверждать, что вообще лишь деньги делают соизмеримыми товары. Это было явное преувеличение роли денег, которое все отношения между товаром и деньгами ставило на́голову. Будучи глубоким реалистическим мыслителем, Аристотель тем не менее становился жертвой какой-то аберрации, рисовал явно фантастическую картину.

В своих исследованиях Маркс ярко вскрыл ошибку Аристотеля и показал своеобразие его концепции.

Анализируя работы Аристотеля, трактующие процесс обмена, Маркс находил у него понимание того, что «меновая стоимость товаров является предпосылкой товарных цен», раз Аристотель утверждал, что обмен происходил ещё до появления денег и нет никакой разницы в том, «взять за дом пять кроватей или стоимость пяти кроватей». Однако, поскольку товары только в цене приобретают форму меновой стоимости друг для друга, то, по мнению Аристотеля, они становятся соизмеримыми лишь при помощи денег. Ибо, как писал Аристотель, «не будь обмена, не было бы общества, не будь приравнения, не было бы обмена, не будь соизмеримости предметов, не было бы приравнения».

Таким образом, по мнению Маркса, Аристотель не скрывает от себя, что эти различные вещи, измеряемые деньгами, «представляют собою совершенно несоизмеримые величины. Он ищет, в чём заключается единство товаров как меновых стоимостей, но, как античный грек, он этого найти не мог. Он выходит из этого затруднения, предполагая, что предметы сами по себе несоизмеримые, становятся через посредство денег соизмеримыми, поскольку это необходимо для практических потребностей». Маркс указывает на прямое заявление Аристотеля, что соизмеримость предметов возможна лишь «для практических потребностей» ²⁴⁾.

Не только у Платона, но и у Аристотеля, по мнению Маркса, находила себе отражение общая тенденция античных писателей рассматривать даже золотую монету как «символ или знак стоимости», хотя они могли наблюдать только явления металлического обращения, а не бумажного.

Маркс вновь указывал на утверждение Аристотеля, что «всеобщим средством обмена деньги сделались по соглашению», они существуют по установлению и в нашей власти «заменить их и сделать неупотребительными».

Однако, по мнению Маркса, он «понял деньги несравненно многосторонне и глубже, чем Платон», поскольку в одном отрывке «прекрасно объясняет, как из меновой торговли между различными общинами возникает необходимость придать характер денег специфическому товару, т. е. субстанции, которая сама по себе имеет стоимость». Маркс имел при этом в виду рассуждение Аристотеля о том, что с расширением рынков снабжения и сбыта люди «неизбежно прибегли к употреблению денег», придя к соглашению о том, чтобы «давать и брать при взаимном обмене нечто такое, что будучи ценным само по себе было бы удобным в обиходе», напр., железо, серебро или что-нибудь другое («Политика», стр. 24).