Экономическая политика правительства Екатерины II во второй половине XVIII в. Идеи и практика

Наконец, в-четвертых, казна лишится пошлинных сборов, поскольку «достаточные купцы и богатые крестьяне» начнут отправлять сало сухопутным контрабандным путем через Кемь, Кереть, Кандалакшу и другие отдаленные от Архангельска места к шведской границе, чему уже был пример.

Только после того как архангелогородский губернатор представил свое видение главных причин упадка северных морских промыслов, он счел возможным отчетливо обозначить собственную экономическую позицию, открывавшую, по его мнению, наилучшие перспективы развития. В основных чертах это позиция убежденного «государственника», целиком разделявшего популярную в свое время теорию позднего меркантилизма, главной целью которой являлось максимальное привлечение в страну иностранной денежной массы за счет активного внешнеторгового баланса. Сам Головцын сформулировал свою позицию предельно коротко, назвав «основательным и неоспоримым» ее следующее исходное положение: «…Те деньги, кои иностранной купец за сало, так и протчие продукты заплатит, есть приращения богатства в государство»[136]. Исходя из данного положения, он поставил решение вопроса о предпочтительности использования той или иной формы хозяйствования в зависимость от соответствия следующему простому критерию: «…Больше ли за сало денег вступит в государство, естьли б тот промысел был в одном казенном содержании или в вольном, а потом и разсудить, которое из сих двух государству полезнее будет»[137]. Путем несложных подсчетов Головцын доказывал экономическую целесообразность казенного «содержания» промысла, способного ежегодно пополнять казну иностранной звонкой монетой (в пересчете на российские рубли) на сумму свыше 32 тыс. руб. Напротив, частное («вольное») содержание окажется для казны более чем на 9 тыс. руб. убыточнее, к тому же непосредственно занятые в промыслах крестьяне, то есть «…самые настоящие бедные промышленники, за все свои труды не будут иметь надежды к вспоможению в нуждах и ко облегчению их отягощения»[138].

Таким образом, Головцын сформулировал идею государственной монополии на северные морские промыслы как наиболее целесообразную, с его точки зрения, если исходить не из абстрактной идеи всеобщей экономической свободы, а принимать в расчет местную специфику. Обязательным условием существования монополии казны он считал восстановление прежнего, «шуваловского», порядка: «…Чтоб мимо [казенной] компании промышленники и на внутренние росходы никому продать, и у них никто купить не могли, так как и при покойном графе Шувалове строгое смотрение учреждено б было»[139].

По всей видимости, Головцын настолько уверовал в силу своих аргументов, что даже представил императрице отдельный доклад (о нем упоминалось выше), в котором наметил основные принципы деятельности будущей Казенной промысловой сальной конторы[140]. Примечательно, что в докладе он также выдвинул идею государственного регулирования цен, испрашивая у Екатерины дозволение на пересмотр прежних расценок и утверждение новых ради облегчения условий существования простым «промышленникам». При П. И. Шувалове принадлежавшая ему контора платила сначала по 35 коп., затем по 40 коп. за пуд сырого, т. е. нетопленого «сала», а в продажу на внутреннем рынке после переработки на салотопном дворе отпускала «неумеренной ценою» по 80 коп. пуд, что также ради объективности счел нужным отметить губернатор. Он просил о повышении закупочных цен до 45–50 коп. и о снижении продажных на внутреннем рынке цен до 65–60 коп. В этом случае «…как промышленники, так и покупатели сала означенным в. и. в. милосердием против прежняго будут много облехчены и уравнены, и тем пользуясь, никто не почувствует никакого себе отягощения, потому что и ныне бедные промышленники купцам и богатым крестьяном для внутренней продажи не более как по 40 копеек продают…»[141].

Однако аргументы главы администрации северного края оказались не услышанными в бюрократических кругах Сената. В специальном сенатском деле (РГАДА. Ф. 248. Оп. 43. Д. 3796), на которое выше давались соответствующие ссылки, отсутствуют следы сенаторских откликов на выдвинутые предложения начальника Архангелогородской губернии.

В подписанном 1 июля 1768 г. Екатериной II кратком указе Сенату упоминается лишь поступивший к ней совместный доклад Коммерц-коллегии и Комиссии о коммерции, на основании которого императрица повелела «…по истечении срока данной привилегии покойному фельдмаршалу графу Петру Шувалову на сальный промысел отдать как промысел того сала, так и кож морских зверей, моржоваго зубья и трески рыбы промышленникам Архангелогородской губернии и всем тамошним обывателям, могущим иметь от того свое пропитание, в вольную и свободную куплю и продажу; выпуск сала за море отдать на десять лет одному только купечеству города Архангельскаго»[142].