Экономические истоки диктатуры и демократии (Экономическая теория). 2015

Третья область, нуждающаяся в большей теоретической разработке, существует в контексте того, что мы называем альтернативными политическими идентичностями. Значительная часть исследований по политической экономии осмысливает конфликт как проходящий по разделительным линиям классов или социально-экономических групп, но имеется также и распространенное понимание, что это не всегда так. Хотя мы попытались показать, что наши главные результаты, касающиеся обстоятельств возникновения и консолидации демократии, не зависят от характера политических идентичностей, более обогащенная модель должна породить много новых эмпирических предсказаний. Важной областью исследований являются не просто особенности политических идентичностей, но также их формирование и то, как они зависят от институциональной структуры. Чтобы проиллюстрировать это, можно указать работы историков Африки, которые продемонстрировали, что некоторые из нынешних важных этнических идентичностей в Африке, заметные в ходе политических конфликтов, на самом деле являются результатом стимулов, созданных в колониальный период (см., например: о народности ибо в Нигерии [Horowitz, 1985] и шона в Зимбабве [Ranger, 1991]).

Четвертой важной областью для будущих исследований является коллективное действие и революция. В главе V мы рассматривали проблему коллективного действия и утверждали, что имеющиеся эмпирические данные говорят о том, что революционеры обходят ее, обеспечивая личные выгоды для тех, кто принимает участие в революции. Этот тезис лег в основу соответствующей модели и ее использования в тексте. Тем не менее разработка более глубокого понимания коллективного действия — захватывающее поле для будущих исследований, и теоретических, и эмпирических. Мы также моделировали «постреволюционные общества» самым огрубленным способом, опираясь на допущение, что революции (за исключением краткого рассмотрения вопроса в главе VI) находятся вне пути равновесия. Однако углубленное понимание того, что происходит в ходе революций и как институты развиваются после нее, — важная тема, которая может породить новые предсказания относительно создания и консолидации демократии. Как и в случае с политикой военных, имеется обширная литература по использованию отдельных революций, которая может быть отправной точкой для построения моделей и более точно проверяемых гипотез.

Наконец, и возможно, самое важное: будущая литература должна дать более обогащенные модели функционирования экономики и

формы экономических институтов, чем представленные в этой книге. Особенно привлекательная область будущих исследований — изучение взаимодействий между эндогенными экономическими и политическими институтами. Хотя в главе IX мы эндогенизировали распределение дохода и рассмотрели важную роль экономических институтов в развитии экономики и демократии, но не представили детальных моделей детерминации экономических институтов и их изменений во времени. Более того, мы только изучили ситуации, в которых доходы определялись , постоянным количеством активов, тогда как в реальности капитал со временем накапливается, а технологии меняются. Важным шагом является инкорпорирование этой динамики роста и накопления в нашу концептуальную структуру [Acemoglu, Robinson, 2000а; 2002; Jack, Lagunoff, 2003]. Такое развитие моделей также поможет объяснить, почему в политических институтах может иметь место зависимость от исторического пути, как, по мнению многих ученых, и обстоит дело.

3. БУДУЩЕЕ ДЕМОКРАТИИ

Цель этой книги — разработать и представить упрощенную концептуальную структуру для анализа демократической и недемократической политики и переходов между демократическими и недемократическими режимами. Проводимый нами анализ в основном направлен на понимание относительно абстрактной картины сложных социальных феноменов. Хотя любая простая теория делает предсказания о будущем на свой страх и риск, полезно поразмыслить о будущем демократии на основе разработанной нами структуры.

Для осмысления того, консолидируются ли существующие в мире демократии, и как они будут трансформировать по сравнению с их сегодняшним состоянием важны несколько вопросов. Во-первых, в мире все более возрастающее значение приобретает человеческий капитал в сравнении с землей и физическим капиталом, по двум причинам: 1) рядовые граждане и развивающихся, и развитых стран сегодня более образованы, чем 50 лет тому назад; 2) на протяжении XX в. технологии, как представляется, стали более полагаться на умения и человеческий капитал работников (т.е. стали благоприятствующими умениям), тем самым повышая важность человеческого капитала на рынке труда [Acemoglu, 2002]. Хотя большие доходы от человеческого капитала могут в некоторых случаях увеличить неравенство (как, например, в экономике США в течение последних 30 лет), обычно они помогают перекрыть разрыв между элитами и гражданами и создают многочисленный средний класс во многих менее развитых странах, являющихся недемократическими или неконсолидированными демократиями. По мере перекрытия этого