Экспедиція въ Западную Европу Сатириконцевъ: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова

У всхъ душа нараспашку. Подстерегаютъ всякаго удобнаго случая, чтобы выкинуть колнце, посмяться или посмшить публику. Залъ набитъ порохомъ, взрывающимся отъ малйшей искры.

Всякаго вновь входящаго зрителя сидящая публика привтствуетъ единогласнымъ доброжелательными.

— А-а-а!!..

Привтствуемый, гордый всеобщимъ вниманіемъ, пробирается на свое мсто и черезъ минуту присоединяетъ уже свой голосъ къ новому привтствію:

— А-а-а!

Выходитъ на сцену толстая нмка… Беретъ нсколько хриплыхъ нотъ.

Музыкальная публика этого не переноситъ:

— Баста, баста!!

— Бассста!!!

Нмка, не смущаясь, тянетъ дальше.

И тогда громъ невроятныхъ по шуму и длительности апплодисментовъ обрушивается сверху, перекатывается и растетъ, какъ весенній громъ.

Пть невозможно. Виденъ только раскрытый ротъ, растерянные глаза. Забракованная пвица исчезаетъ подъ гомерическій свистъ.

Когда мы покупали билеты, передъ нами вынырнулъ Габріэль.

— A-а, синьоры идутъ сюда! Сейчасъ, сейчасъ! Кассиръ! Выдайте этимъ хорошимъ господамъ билеты… Они желаютъ имть билеты. Это мои знакомые господа — дайте имъ лучшіе билеты. Вотъ сдача! Вотъ билеты! красивые красные билетики! Я васъ тутъ подожду. Когда выйдете — подемъ въ одно мстечко.

— Отстаньте, — сурово сказали мы. — Не смйте насъ дожидаться — мы все равно не подемъ съ вами. Напрасно только потеряете время. И ни чентезима не получите и потеряете время.

— О, добрые господа! Зачмъ вы обижаете Габріэля? Онъ бдный человкъ и подождетъ васъ.

Конечно, когда мы черезъ три часа вышли — бдный человкъ ждалъ насъ.

— Пройдемся, господа, — сказалъ Крысаковъ. Прелестная ночь.

— Пожалуйте! — подкатилъ Габріэль. — Тутъ какъ-разь четыре мста. Я васъ ждалъ.

— Убирайся къ дьяволу! Мы теб сказали, что ты не нуженъ? Отъзжай! Мы хотимъ идти пшкомъ…

Мы зашагали по озаренному луной тротуару, а Габріэль шагомъ потянулся за нами.

Узкія улицы, еще сохранившія въ каменныхъ стнахъ и мостовой теплоту солнца, накалившаго ихъ днемъ — нжились и дремали надъ луной… И везд намъ приходилось шагать черезъ груды безпорядочно разметавшихся тлъ. Весь голодный, нищенскій Неаполь спитъ на улицахъ… это красиво и жутко. Будто весь городъ, вс дома вывернуты наизнанку.

Аршина два макаронъ днемъ и аршина два тротуарной плиты ночью — весь обиходъ оборваннаго гражданина прекрасной Италіи. Господь Богъ хорошо обезпечилъ этихъ бездльниковъ…

Странныя жуткія улицы.

Какой нибудь англичанинъ верхомъ на осл медленно пробирается среди этой безпорядочной гекатомбы спящихъ и пожирающихъ макароны тлъ, медленно пробирается, напоминая смшную пародію на Штуковскую картину «Богъ войны».

Какой нибудь англичанинъ верхомъ на осл медленно пробирается среди этой безпорядочной гекатомбы спящихъ и пожирающихъ макароны тлъ…

— Зайдемъ въ ресторанъ, господа. Закусимъ.

Когда мы взбирались по лстниц ресторана, Габріэль крикнулъ:

— Я подожду васъ, синьоры!

— Убирайся къ черту!

— Синьоры только крикнутъ — и я уже тутъ, какъ тутъ.

Въ итальянскихъ ресторанахъ средней руки у насъ своя линія поведенія, выработанная общими усиліями хитроумнаго Сандерса и изобртательнаго Крысакова.

Дло въ томъ, что рестораторы и слуги — невроятныя бестіи, жадные, трусливые, нахальные, только и помышляющіе о томъ, какъ бы надуть бднаго путешественника, подсунувъ ему, вмсто асти — помои, замнивъ заказанное кушанье отвратительнымъ мсивомъ и приписавъ къ счету процентовъ пятьдесятъ.

Поэтому, мы, являясь въ ресторанъ, съ мста въ карьеръ подчеркиваемъ — съ кмъ имъ придется имть дло.

— Почему на скатерти пятно?! — яростно кричитъ Крысаковъ, свирпо вращая глазами. — Что? Гд! Вотъ оно! Если вы вытираете сапоги скатертью, такъ можете сунуть ее въ карманъ, а не подсовывать намъ!! Это что?? Это что?! Вода? А графинъ? Его когда мыли? Такіе графины на столь ставятъ?! Позвать метрдотеля! Хозяина сюда! Какъ же вы насъ накормите, если у васъ такъ обращаются съ гостями!! На ножахъ ржавчина! Ложки погнуты! Одна ножка стола короче другихъ!! А? Позовите сюда полицію… Мы консулу пожалуемся!! Все ваше гнусное заведеніе по косточкамь разнесемъ!!!

Вс обитатели ресторана мечутся около насъ въ паническомъ ужас.

— Будетъ, — дловито говоритъ Мифасовъ. — Довольно. Теперь они подготовлены…

Мы сразу успокаивались.

И, дйствительно — посл этого за нами ухаживали, какъ за принцами. Подавали лучшее вино, прекрасное кушанье и счетъ предъявлялся потомъ такой честный и скромный, что всякій не отказался бы выдать за него собственную дочь.

— Хорошо ли поужинали, синьоры? Габріэль ждетъ васъ — и лошадка его тоже ждетъ добрыхъ великодушныхъ синьоровъ… Какіе-то господа сейчасъ нанимали насъ, но мы съ лошадкой отказались.