Экспериментальный фильм

Предполагаю, что Кореа пожала плечами. Именно этот жест она пыталась выразить, когда произнесла:

– Я бы хотела спросить об этом у вас. Но догадываюсь, что вы ничего не расскажете. Однако…

С этого момента все пошло не так, подсказал мне мозг. Тишина, вновь повисшая в воздухе, подтверждала правильность моей догадки.

– Ладно, – долетел до меня голос Кореа, спокойный и невозмутимый. Уоленс наверняка топал от нетерпения ногой, скрестив руки на груди. – Мисс Кернс, прошу вас, объясните, что происходило между вами и мистером Сидло. – Откровенно говоря, на интервью это совершенно не похоже.

– Сидло был экстрасенсом или, по крайней мере, утверждал, что обладает экстрасенсорными способностями, – со вздохом пояснила я. – В начале прошлого века он входил в сообщество спиритов, где и познакомился с миссис Уиткомб. Считалось, что ему достаточно держать пленку в руках, чтобы запечатлеть на ней образы, которые возникают в его сознании.

– И вы в это поверили? – фыркнул Уоленс.

– Я верила в то, что он в это верит. Проверенный метод, с помощью которого я всегда помогала открыться людям, у которых брала интервью. Мы полагали, это будет… нечто вроде самогипноза. Полагали, если он вернется в тот момент, о котором идет речь, это облегчит разговор. Хотелось записать его рассказ с первой попытки и…

– Да, возможности сделать вторую попытку у вас теперь, несомненно, не будет, – вставил Уоленс.

– Вы думаете, я не сожалею о смерти мистера Сидло? Насколько я могу судить, он был прекрасным человеком. К тому же мне вообще не хочется, чтобы в нашей квартире кто-либо умирал, при любых обстоятельствах… – я осеклась. – Неужели вы думаете, что мы… я… способствовали его смерти?

– А вы уверены, что это не так?

Уверена ли я? Нет, я ни в чем не была уверена. Я не только не была адвокатом, но и не имела своего адвоката, о чем вспомнила только сейчас. Я понятия не имела, какими правами обладаю на основании Канадской хартии прав и свобод. Единственным источником информации по этому вопросу для меня служил сериал «Закон и порядок».

– В чем вы меня обвиняете? – спросила я напрямик. – Меня, моего мужа, мою подругу?

– В данный момент – ни в чем, – ответила Кореа.

– Рада слышать. Тогда зачем все эти разговоры?

– Разве вы не хотите узнать все, что известно нам? – в голосе Кореа послышался едва уловимый сарказм. – Если вы действительно ничего не помните, произошедшие события должны вызывать у вас интерес.

– Да, я действительно ничего не помню. И не могу увидеть воочию ту фигню, которую вы мне якобы показываете. Где доктор Харрисон?

– Я здесь, мисс Кернс, – раздался голос доктора, как всегда ровный и уверенный. – Поскольку детективы, по всей вероятности, подозревают вас в симуляции, я дам необходимые разъяснения. Мисс Кернс страдает конверсионным расстройством, и, разумеется, этот диагноз основан на предположении, что такое заболевание существует. Признаюсь, доказать это не просто, но симулировать симптомы конверсионного расстройства еще труднее. Судя по моим наблюдениям, мисс Кернс в данный момент слепа, хотя я надеюсь, что это временное явление.

– Насколько я понимаю, это последствия тяжелой психической травмы, – произнесла Кореа, хотя в ее устах «травма» звучала почти как «драма».

– Скорее всего. Представьте себя в подобной ситуации.

– Нет, я не могу представить… – попытался возразить Уоленс, но доктор Харрисон хладнокровно перебил его:

– …что с вами произойдет нечто подобное? Мисс Кернс тоже не могла, поверьте. Тем не менее случилось то, что случилось.

Наступила очередь Кореа тяжело вздохнуть.

– Хорошо, на сегодня довольно. Мы свяжемся с вами позже, мисс Кернс.

Мне отчаянно хотелось выставить вперед указательные пальцы и пристрелить обоих детективов, но я сдержалась и кивнула.

– Вероятно, я пробуду здесь еще какое-то время.

Затем я услышала, как они все вышли. Доктор Харрисон тихо закрыл за собой дверь, оставив меня в одиночестве. Я лежала в темноте, которая была не совсем полной, и, наверное, со стороны могло показаться, что я сосредоточенно смотрю в потолок. Если бы найти хоть какой-то выход из всего этого, думала я, ощущая, как мозг совершает головокружительные обезьяньи прыжки, гоняясь за собственным мягким серым хвостом так быстро, что из него сыплются искры, с шипеньем гаснущие на окровавленных стенках черепа.

Вероятно, через какое-то время я уснула, и во сне одна волна паники сменилась другой, еще более тяжелой и удушающей. Внезапно я почувствовала, что больше не одна. Кто-то был рядом, до меня доносилось его дыхание, влажное, прерывистое. Однако никакого запаха трупа или диковинного цветочного аромата, такого, как в инсталляции Сорайи Муш, я не ощущала. Значит, слава богу, это была не миссис Уиткомб. И уж конечно, не Госпожа Полудня – та не стала бы держаться так тихо и скромно.

– Кто здесь? – выдохнула я, протянув вперед руку. В следующее мгновение моей руки коснулась другая рука – теплая, мягкая, знакомая. Я словно вернулась домой после долгого отсутствия, такого долгого, что уже не важно, взрослая я или нет.

– Луиз.