Экспериментальный фильм

Я с усилием перевела дыхание и спросила дрожащим голосом:

– Мама?

Она прижала меня к себе, я не сопротивлялась. Несколько секунд мы покачивались, заключив друг друга в объятия.

– Мне так жаль, – пробормотала я, когда ком в горле немного растаял и позволил мне говорить. Когда мама качала головой, ее волосы касались моего лица, гладя меня по щекам.

– Не переживай, – прошептала она. – Все хорошо, Луиз. Теперь все хорошо.

Кроме такого пустяка, как истерическая слепота, подумала я, но ничего не сказала вслух. Потому что да, в тот момент это действительно казалось сущим пустяком.

– Как Саймон-старший, Белла?

– Поехали домой. Завтра у него какое-то важное мероприятие, он ведь дьякон. Саймон еще не вернулся, но несколько минут назад от него пришло сообщение. Пишет, его выпустили. А в коридоре ждет кое-кто, кого, я думаю, ты очень хочешь уви… – мама осеклась и на мгновение смутилась. – Я имею в виду…

Я уже открыла рот, чтобы сказать «я знаю, что ты имеешь в виду, мам», или какую-нибудь банальность в этом роде. Но не успела, потому что мама позвала, повысив голос:

– Заходи, малыш!

Раздался звук шагов, сопровождавшийся повизгиваньем, и кто-то – маленький, но умеющий громко топать, испускавший такое тепло, что я ощутила его задолго до того, как он ко мне приблизился и взобрался на кровать.

– Ну что же, ребята, мы надеемся, вам нравится петь и танцевать! – объявил Кларк, имитируя австралийский акцент. Как видно, сегодня он взял за образец один из своих любимых DVD группы Wiggles. – Но есть одна проблема: мама спит! – Затем, уже другим голосом. – О, видно, она устала от всех этих танцев! Давайте разбудим ее, чтобы сказать «до свидания». Раз, два, три! Проснись, мамочка!

Я изобразила пробуждение – встрепенулась, вздрогнула, заморгала и попыталась направить взгляд на Кларка.

– О, зачем ты меня разбудил! – воскликнула я, чувствуя, как слова дрожат во рту. – Я видела такой хороший сон!

(«Мне снилось, что у меня нет никакого мальчика», – этими словами я обычно заканчивала свою тираду, преобразуя бурлящее раздражение в шутку, понятную нам обоим. Кларк усвоил правила этой игры так же быстро, как и любые другие. «Нет мальчика! – неизменно провозглашал он торжественным тоном. Но сегодня все было иначе; сегодня эти слова застряли у меня в горле.)

Вместо этого я обратилась к доктору Сьюзу, надежнейшему запасному варианту после Матушки Гусыни.

– Здесь, в темноте, – сказала я. – Скажи, ты мог бы жить в темноте?

Он кивнул, я ощутила это. Коснулась рукой его щеки, приятно прохладной на ощупь, и убедилась, что лихорадки у него больше нет.

– Посмотри, что мы нашли в парке, в темноте! – ответил он. – Он будет жить у нас дома. Мы…

– Кларк, – перебила я внезапно охрипшим голосом. – Это я, зайка. Ты видишь мамочку?

– Вижу ее, – откликнулся Кларк. – А теперь пора его поцеловать.

– Звучит заманчиво! Дай пять! – я протянула руку.

– Вау! – воскликнул Кларк без всяких эмоций, и сжал мою руку своими маленькими теплыми ладонями. – Он будет жить у нас дома, он будет расти и расти…

(Понравится ли это нашей маме? Неизвестно)

Он внезапно прижал свои губы к моим, театрально чмокнув. Словно клеймо поставил, так крепко, что причинил боль – чрезвычайно приятную боль. Я сжала его в объятиях и попыталась успокоиться, заставив собственное сердце биться в одном ритме с его сердечком. Через несколько мгновений ему это надоело, и он начал извиваться.

– Ты должна меня отпустить! – приказал он, на этот раз, судя по всему, изображая героя какого-то гонконгского фильма.

– Может, я тебя и отпущу, – сказала я. – Очень может быть. Но тебе придется заплатить, красавчик. Знаешь, какова цена?

– Цена… это обниматься и целоваться… – пробормотал он с неохотой.

– Правильно.

Кларк научился хладнокровно принимать вспышки моей нежности, на этот раз он сопротивлялся даже меньше, чем обычно, покорно опустив свою тяжелую крепкую голову мне на грудь. Я знала, он сейчас улыбается; если эта, столь хорошо знакомая игра, не затягивалась слишком долго, она ему нравилась. Он поцеловал меня снова, так же громко чмокнув. Мне удалось выманить у него третий поцелуй, прежде чем раздался звук открываемой двери и Кларк вырвался на свободу.

– Кто это пришел, Кларк? – спросила мама, прекрасно зная, что на этот вопрос он ответит сразу.

– Папа! – завопил Кларк, подбегая. Саймон шумно выдохнул, явно совершив физическое усилие. Можно было не сомневаться, он подкинул Кларка в воздух.

– Правильно, это твой друг папа, – раздался голос Саймона. – А вверх тормашками значит…

– Вниз головой! – крикнул Кларк. Я так отчетливо представила, как он болтается в руках Саймона, касаясь пола волосами, что мне казалось, я это вижу.

– Семейная встреча в швейцарском шале [16],– прокомментировала мама, обратившись к очередному эмоциональному шифру, который был у нас в ходу. Я молча кивнула. В горле у меня снова вспух ком, не дававший говорить, глаза горели от подступивших слез.

– Да, – наконец удалось мне выдавить из себя.

Тот день был хорошим, несмотря на мою истерическую слепоту. Одним из самых лучших.