Экспериментальный фильм

Она бросила на меня взгляд, словно говоривший «вижу, ты не меняешься». Это было вполне справедливо, надо признать; характер мой всегда был колючим, и преподавательская деятельность это усугубляла, особенно когда студенты несли совсем откровенную чушь. Помню одного парня, тупость которого простиралась до того, что он не мог уяснить разницы между актером и режиссером. Несчастный балбес искреннее верил, что Том Хэнкс не только снялся в главной роли в фильме «Изгой», но и снял всю картину. По всей видимости, он считал, что Роберт Земекис и вся его команда – это всего лишь друзья Хэнкса, которые и попали в титры за то, что, стоя рядом, восхищенно наблюдали, как он воплощает мечту в реальность, вытягивая фильм из задницы, как паук паутину. Признаюсь, последнюю фразу я произнесла вслух при других студентах, включая Сафи. До сих пор помню ее отчаянные попытки сдержать смех, которые оказались безуспешными.

– Вижу я хорошо, – заверила я. – Правда, там, в этом паскудном туннеле, это мне ничуть не помогло. Скажите честно, были случаи, когда люди закатывали истерику? Надеюсь, не нашлось мудака, который посоветовал побывать там своему приятелю, страдающему клаустрофобией?

– Нет, до этого, к счастью, не доходило. Мы повесили над входом табличку с предупреждением: «Людям, которые болезненно реагируют на темноту и замкнутые пространства, входить категорически не рекомендуется». Наверное, вы ее не заметили. Для пущей безопасности установили несколько камер ночного видения. Если мы заметим, что какой-то бедолага готов наложить в штаны, в туннеле есть секции, которые можно быстро снять и извлечь несчастного. – Сафи отпила свой капучино. – Все это сооружение – всего лишь каркас из деревянных рам, покрытых проволочной сеткой, на которую в несколько слоев уложен звуконепроницаемый пенопласт. Пенопласт – самый дорогой материал, который мы использовали, к тому же его понадобилось чертовски много. Динамики и пульт мы взяли в аренду, а звуковой микс состряпали с Сорайей на ее домашней системе.

Сафи помолчала, отбросила прядь волос со лба и осведомилась с деланой беззаботностью:

– Ну, и как ваши впечатления?

– Честно? Я едва не описалась.

– Что ж, я приму это как комплимент.

– Это и есть комплимент, – усмехнулась я. – Мне всегда казалось, что клаустрофобия не относится к числу моих проблем, и все же я перепугалась до чертиков. Слушайте, а запахи? Как вы достигаете подобного эффекта? Установили в нужных местах распылители?

– Нет, – пожала плечами Сафи. – Никакого ольфакторного компонента мы не включали. А что вы почувствовали?

– Ну… – протянула я, с удивлением замечая, что мне трудно подобрать слова. – Какие-то органические ароматы. Теплые. Возможно, цветочные. Но если это не вы, то и бог с ним. Наверное, что-то неврологическое. В мозгу что-то щелкнуло, ожили воспоминания и так далее.

– Думаю, вам стоит поговорить об этом с доктором, – заметила Сафи, в точности повторяя интонации моей мамы, которой она в жизни не видела.

– Не вижу необходимости, – покачала головой я. – Вот если бы мне почудился запах подгорелых тостов, тогда другое дело. – Я допила свой чай. – Чем вы намерены заниматься после этого? Планируете снимать фильм, о котором писали в своем блоге, – продолжение «Семи ангелов»?

Сафи опустила взгляд; сквозь ее тонкую кожу пробился румянец, оливковый оттенок стал темнее.

– Нет, к этому я еще не готова.

– Кадры, которые вы выложили на своей странице, выглядят очень хорошо.

– Да, но это пока скорее для продвижения, наверное. Концепт. Дальше дело не идет. Я подала заявку на грант Совета Канады, надеялась получить какие-то деньги и заняться фильмом всерьез.

– Да, я помню пост, в котором вы писали про все эти идиотские вопросы на подаче заявки… – Как всегда, я сделала логический вывод слишком поздно, чтобы избежать бестактности. – …И грант вы не получили. Сафи, мне очень жаль.

– Не получила… – вздохнула Сафи. – Письмо с отказом пришло два дня назад, но у меня было столько хлопот с этой инсталляцией, что я прочла его только нынешним утром. Не представляю, что делать дальше. Честно говоря, руки опускаются.