Эксперименты империи. Адат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Вникнув внимательно в содержание составленного комиссией сборника киргизских обычаев, я, прежде всего, считаю долгом отдать справедливость той осторожности и осмотрительности в методах, необходимых при законодательных работах, с какими составлен этот сборник трудами нескольких сведущих чиновников комиссии и самих знающих ордынцев. Все, что только комиссия в силах была сделать для совестливого исполнения важной обязанности на нее возложенной, сделано ею вполне безукоризненно. Тем не менее я нахожу, что сборник этот, в настоящем его виде, не может и не должен быть издан, чтобы служить руководством для Комиссии при поверке судебных действий ордынского начальства, потому что из этого произошел бы, вместо ожидаемой пользы, страшный вред для нас и самих киргизов. Дело в том, что прилагая всевозможное старание к удовлетворительному исполнению обязанности, указанной Высшим Правительством, комиссия, думаю я, не поняла достаточной мысли руководившей правительством, не поняла самой сущности задачи, которую предстояло ей разрешить. Требуя, чтобы собраны были обычаи киргизские, правительство, полагаю я, имело в виду: во-первых, познакомиться ближе с собственно-киргизским кочевым бытом и вытекающими из него гражданскими отношениями народа; во-вторых, оставляя казахов при их суде по своим обычаям, иметь возможность контролировать действия киргизских судей, видеть — решают ли судьи тот или другой случай в сообразности с народными обычаями, или по своему личному произволу; наконец, в-третьих, с развитием гражданственности между киргизами под попечительным русским управлением заменять и дополнять мало-помалу грубые их обычаи постановлениями русского законодательства. В этих видах комиссии предстояло привести в известность и записать те немногие исконно-киргизские обычаи, по которым разбираются и судятся ордынцы своими биями. Вместо того, в сборнике, составленном комиссией, видим мы кодекс, в коем те вопросы, которые разрешаются киргизским обычаем, разрешены сообразно с постановлениями магометанского шариата. Другими словами — вместо кочевого киргизского законодательства, сборник представляет нам законодательство магометанское в том виде, как вводится оно у киргизов магометанскими муллами. Магометанское законодательство занимает поэтому в сборнике то самое место, которое по мысли правительства должен занять со временем русский закон. При таком характере сборника издание его никоим образом, по мнению моему, не может быть допущено. Противное сему значило бы, что Правительство отказывается от своих стремлений к улучшению со временем общественного и нравственного быта киргизов, — значило бы, что оно решается на такой шаг к утверждению магометанства в степи, какого никогда еще доныне делаемо не было, хотя правительство и не раз уже впадало в подобную ошибку по неимению верных сведений о религиозном состоянии Зауральских ордынцев.

Каким образом при составлении сборника комиссия сделала такой капитальный промах, объясняется весьма просто: чтобы различить в известном случае степное судопроизводство — есть ли это точно народный обычай или постановление магометанского шариата, введенное в употребление муллами, нужно иметь ученое образование, какого чиновники комиссии, занимавшиеся составлением сборника, не имели; надобно для этого знать не только магометанский шариат, который они и знали, но и быть знакомым с памятниками законодательства других степных народов, о чем, по-видимому, составителям и в голову не приходило. И, как видно, составители сборника не только не старались представить киргизский обычай в чистом виде, напротив, не понимая своей задачи, думали, что чем более дополнят они бедное степное законодательство магометанскими вставками, тем лучше исполнят свое поручение. Точно так же рассуждали и ордынские власти, от которых отбиралось мнение по сему предмету.

Доводя о вышеизложенном до сведения Вашего Сиятельства, позволяю себе присовокупить, что при моем взгляде на дело и при моих занятиях Среднею Азией и Магометанским Востоком, я не считаю себя неспособным исполнить как следует предложенную комиссией задачу: составить свод народных киргизских обычаев; но должен заметить, что очищение составленного комиссией труда от магометанского элемента, которым он пропитан, требует и значительного времени и нескольких поездок в степь для личного присутствия при суде биев. Во всяком случае, по вышеизложенным причинам несравненно полезнейшим представляется не издавать ничего по части киргизского законодательства, нежели издать свод, составленный комиссией.

Действительный статский советник [подпись] Григорьев

ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 5716. Л. 54–55 об. Подлинник. Копия с черновыми набросками В. В. Григорьева см.: РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 76. Л. 4–5 об.