Эксперименты империи. Адат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Программа, которую использовал Омский комитет, предназначалась не только для казахов Среднего жуза, но и для всех инородцев Сибири[238]. Иначе говоря, перед составителями стояла непростая задача — попытаться выработать общий взгляд на проблему кодификации обычного права для народов, отличавшихся по уровню социально-экономического развития, принадлежащих к различным конфессиям и имевших свои представления о правовых институтах и традициях. Программа, подготовленная в 1821 г., была разделена на три части: права лиц, общие законы и обычаи и частные законы. Каждый из разделов включал в себя несколько пунктов. В соответствии с этими пунктами следовало упорядочить собранную информацию. Так, первая часть — права лиц — подразделялась всего на пять параграфов, требуя от составителя сборника зафиксировать права так называемых почетных людей, духовных (религиозных. — П. Ш., П. С.) лиц и родителей[239]. Подобный упрощенный взгляд оставлял, таким образом, без внимания целый ряд других социальных категорий[240], не игравших, по мнению имперских чиновников, какой-либо значимой роли в жизни своих обществ. Вторая часть в самом общем виде затрагивала вопросы судопроизводства. В третьей происходило существенное смешение материала — наряду с различными уголовными правонарушениями отмечалась важность фиксации сведений о правилах наследования, долговых и религиозных дел[241]. Такой не входящий в существо дела подход стремился отказаться от контекстуализации многих местных особенностей, замещая их европейскими правовыми категориями. Конечно, в приложении оставлялась возможность для так называемых исключений — пункты, не отмеченные в программе, должны были составить особый свод. Вместе с тем проявлялась убежденность в совпадении законов и обычаев у многих народов (по тексту племен. — П. Ш., П. С.). Учитывая это, составители программы надеялись, что один и тот же сборник в качестве правового кодекса можно будет с успехом использовать в разных этносоциальных обществах[242]. В итоге материалы, собранные в соответствии с этой программой, оказались противоречивыми, неясными. Особое недовольство вызвало произвольное установление единых правил и правовых категорий для совершенно разных народов. С другой стороны, в качестве недостатка отмечалась разнородность использованных источников — наряду со сведениями ученых-путешественников в сборниках фигурировали переводы монгольских и китайских кодексов[243]. Все эти особенности, а также постепенная эволюция взглядов имперских чиновников на проблемы казахского обычного права привели к необходимости отказаться от опыта сибирской кампании. Программа, составленная А. Г. Шершеневичем, должна была продемонстрировать новый подход к кодификации адата.