Эксперименты империи. Адат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Укрепление империи на Сырдарье создает новую колониальную ситуацию — отличную от той, что была в Оренбурге и его окрестностях. Перед И. Я. Осмоловским и его подчиненными открывается широкий простор для личной инициативы. С другой стороны, империя уже не стремится к кодификации обычного права. Однако колониальная трансформация местного права продолжается. Она приобретает совершенно иной характер, чем был прежде. Наряду с адатом и русскими законами, чиновники активно апеллируют к шариату. Изменения происходят не только в правовой сфере. На берегах Сырдарьи проверяются разные модели политического, экономического и культурного взаимодействия империи с соседями и противниками. В это же время происходит рост научного интереса к центральноазиатскому региону. Он сопровождается попытками ускорить колонизацию этого края. Таким образом, политические интересы тесно переплетаются с исследовательскими задачами, имевшими прикладное значение.

В чем особенность сырдарьинского фронтира? Фронтир — это продукт разнообразных влияний и контекстов. По одну сторону располагалась империя и центральноазиатские ханства, отношения между которыми были противоречивыми, по другую — казахские кочевые группы. Ни одна из этих сторон не обладала реальными ресурсами для контроля фронтирной территории, поэтому отношения между фронтирующими группами не имели какого-то строго зафиксированного сценария и основывались на реализации тех или иных ситуационных стратегий, приводящих к локальному успеху. Одним из проявлений такого процесса была гибкость правового сознания. Как показывают разные источники, казахи легко адаптировались к колониальной правовой системе: если для самих имперских чиновников правовая гибридность была скорее временной уступкой и вынужденным обстоятельством, чем возведенным в принцип правилом, то для местных жителей это была возможность реализовать свои личные амбиции и притязания. Очевидно, что ситуация на Сырдарье имела не так много аналогий с имперской политикой в других регионах Казахской степи. Российские чиновники готовы были не только признать важную роль шариата в сфере практического правового регулирования, в противовес росту исламофобии чиновников из Оренбурга, но и реанимировать нормы адата, которые были маргинализированы много лет назад и устранены из сборников русских чиновников. Прагматические соображения — необходимость найти дополнительные ресурсы для колониального управления — делали барымту инструментом силового воздействия.

Фронтирная история позволяла выдвинуться на главные роли чиновникам и местным элитам, которые в иных условиях, например в Оренбурге, не имели шансов на успех. Используя слабость влияния центра, свой опыт и осведомленность в местных делах, И. Я. Осмоловский за короткое время смог добиться значительного влияния на казахов и сосредоточить в своих руках многие вопросы местного управления. Большую власть получают и представители казахской элиты. Фронтирная ситуация заставляет империю отказываться от репрессивных мер по отношению к некогда потенциально опасным противникам и, наоборот, использовать их опыт и авторитет для нужд колониального управления. Такова история султана Е. Касымова, который смог извлечь выгоду из изменившейся геополитической обстановки — принял подданство Российской империи и вернул себе прежнее влияние на казахов, кочевавших в непосредственной близости к нижнему течению Сырдарьи.

Заключение