Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

— Так приходит на Русь весна. Еще хмуро, мрачно. Все сковано льдом. Мертвы леса и поля. Зимняя тоска на душе. И вдруг в низких тучах открылось голубое окошечко, полетел лоскуток голубого неба, блеснул луч солнца. Его блеск коснулся полей. Стал жечь снега. Потекли ручьи, засверкали алмазные струи, разлетелись во все стороны брызги света. Хлынули светоносные волны, поля покрылись изумрудной травой. Полетели птицы, загудели леса. И вся Россия покрылась золотыми одуванчиками — дивным цветком русского пробуждения. Каждый цветок превратился в прозрачный нимб. Ветер выхватывает из этого нимба лучистые семена, разносит по земле Благую Весть!

— Какую Благую Весть? — зачарованно вопрошал Вуков. Его мужественное лицо обрело наивное, детское выражение, словно он слушал сказку, ждал от Сарафанова спасительное, благодатное слово.

— Благую Весть о «Пятой Империи»! О рождении нового Государства Российского, ради которого мы совершим свой подвиг!

— Мы, казаки, всегда за Империю. Всегда сражались за Веру, Царя и Отечество.

Сарафанов торжествовал. Его тонкие психические воздействия преобразили атамана. Из сурового упрямца и недоверчивого тугодума он превратился в наивного, верящего ученика.

Сарафанов слушал таинственный, звучащий в душе камертон. Настраивал душу на вышние звучания, на бессловесные песнопения неба. Словно там, в заоблачных весях, пел хор златоглавых праведников, и душа, попав в резонанс с этой вселенской музыкой, внимала небесным напевам.

— Кажется, кончается беспросветность русской жизни. Среди длящихся кошмаров и разорений, грязи и глупости, вопреки «игу хазарскому», начинает брезжить надежда. из-под асфальта, в который нас закатали, разламывая черную корку, начинает выбиваться свежий росток новой русской государственности. Слабый намек на чудо, на «Пятую Империю», в которой силятся срастись переломы русских пространств, вывихи русского миросознания. Пробьется ли росток? Завяжется ли бутон? Раскроется ли цветок Государства Российского? Или вновь на живой упрямый стебель враги рода человеческого вывалят раскаленную гору гудрона, пройдутся тяжким катком?..

Он мысленно подносил к Вукову голубой бриллиант, тот, что взрастал в его сокровенной молельне. Прижимал к его губам, и губы начинали молитвенно шептать. Прикладывал к ушам, и в них вливались звуки горнего царства. Приближал к синим восхищенным глазам, и в них расцветали образы Русского Рая. Его проповедь была колдовством, которым он сотворял из «ветхого» Вукова нового, преображенного человека. Вовлекал в свою судьбу. Делал соучастником великого замысла. Членом «Имперского Ордена», куда войдут лучшие из лучших, готовые спасать Россию, строить «Пятое Царство», и если придется — ценой своей жизни.

— Мы призваны вырвать народную душу из этой «пыточной камеры». Открыть пути, связывающие народ с Божеством. Собрать в священный «Орден» всех тех, кто станет строить «Пятую Империю». Нас ждет изнурительный, даже кромешный труд. Твое «Казачье Братство», собравшее самых совестливых, трудолюбивых, отважных. Еще остались на Руси святые места, «священные точки», к которым прикоснулся Перст Божий. Поля великих сражений, надгробья святых, заповедные рощи, где можно надышаться небесным озоном. Перед великим подвигом мы посетим эти места, где в хрустальном воздухе небо сочеталось с землей, где Бог целует Россию. Брат, ты готов порадеть за Россию?

— Я готов! — вырвался из груди Вукова страстный возглас. — Говори, что надо делать?

Сарафанов умолк, давая отлететь и угаснуть звукам вдохновенной проповеди. Успокоился волшебный камертон. Исчезли златоглавые праведники. Скрылось от глаз поднебесное пространство. Теперь было время приступить к делам земным. Сухо и сдержанно он обратился к Вукову:

— Вот что, атаман, у тебя есть лихие ребята. Они должны слегка колыхнуть Москву. Пощекотать соломинкой жирного моллюска, который присосался к Москве. Чтобы тот чуть сжался и сморщился. Пусть легкий толчок сотрясет город, где правят развратные деньги, глумится либеральное телевидение, лютует антирусская власть. Ничего особенного — всего несколько легких толчков. Дискотека, игорный дом, распутный ночной клуб, супермаркет, где молятся «золотому тельцу», вернисаж художника-сатаниста, где оскверняют православные иконы. Вот список объектов и их адреса. Пусть твои парни наведут кутерьму, посеют легкую панику. А чтобы им было веселее работать, возьми вот это. — Сарафанов растворил кейс и вывалил на стол ворох зеленых пачек, от которых распространился странный запах плесени и образовалось едва заметное серое облако. Словно лопнул тлетворный гриб и рассеял в воздухе дурманные споры. — Распорядись деньгами, как знаешь. Могу на тебя рассчитывать?

— Можешь, Алексей Сергеевич! — жарко ответил Вуков. — Тряхнем «сатанистов»! Дернем их маленько за хвосты!