Эксцессия

Корабль исходил из предположения, что расширение объекта неравномерно. Вторым фронтом действий был боевой флот Хамов, но его угроза была несоизмеримо мала в сравнении с происходящим. По приказу «Спального состава» новообразованная флотилия ринулась прочь от наступающей взрывной волны Эксцессии. Если расширение объекта и впрямь ограниченно, то, может быть, корабли уцелеют, ведь они двигались не к Эксцессии, а в противоположную сторону, к флоту Хамов. Впрочем, с грустью подумал «Спальный состав», вряд ли эта разница будет понятна Эксцессии или неведомым силам, ею управляющим. Что ж, ничего не поделаешь; боевой флот всесистемника теперь предоставлен сам себе.

Думай. Что делала Эксцессия раньше? Чем она занята сейчас? Для чего она это делает? Почему? Чем вызвана такая реакция?

Всесистемник размышлял над этим целых две секунды.

(В это время на борту «Желчного нрава» аватар Аморфия обратился к Даджейль:

– Прошу прощения. У нас возникли сложности с Эксцессией…)

«Спальный состав» простер двигательные поля и сложил их в новую конфигурацию, приводящую к остановке на полном ходу.

На этот маневр аварийного торможения корабль затратил всю доступную ему энергию, и по Энергетической Решетке прокатились гигантские волны возмущений, которые нарастали в гиперпространстве, грозя разорвать его ткань и высвободив силы, каких Галактика не видела вот уже полтысячи лет. За миг до того, как волновые фронты должны были уничтожить ткань реальности, всесистемник Культуры переместился с одного уровня гиперпространства к другому, перепахав тормозными полями ультрапространственную Решетку и вызвав еще одну колоссальную волну возмущения.

Он метался между двумя измерениями гиперпространства, перераспределяя в каждом подвластные ему исполинские силы и сбрасывая скорость в темпе, едва допустимом для корабля его параметров, а устройства рулевого управления, работая на таком же пределе возможностей, пытались развернуть огромное судно, медленно отклоняя его все дальше от центра волны.

Ничего другого больше не оставалось. Разумеется, опасности избежать не удалось, но, возможно, его отчаянная попытка зачтется. Корабль, сделав все, что мог, погрузился в размышления о смысле жизни. «Правильно ли я поступил? – думал он. – Хорошо или плохо?»

Самое скверное то, что ответа не узнаешь, пока жизнь не закончится, не останется далеко позади. Существовала неизбежная задержка между прекращением существования и объективной оценкой его последствий, а значит, и морального содержания. С этой проблемой корабли редко сталкивались вплотную, хотя о ней знали; для ее осмысления требовалось волевое усилие, а потому корабли становились либо Отшельниками, либо Эксцентриками, заявляя, что сделали все им доступное в рамках определенных задач или поставленных перед собою целей. Всегда можно было отойти от активного образа жизни, подвести итоги, оценить свое существование в широком этическом контексте, не ограничиваясь узкими рамками повседневной деятельности. Но сколько времени отпущено на эту оценку? Совсем немного. Явно недостаточно. Обычно пресыщение самим процессом или перемещение на иной план бытия происходило задолго до того, как наступало подходящее время для такой объективной оценки.

Если корабль проживал несколько сотен или даже тысячу лет, прежде чем перейти в какое-нибудь иное состояние – Эксцентрика, Сублимированного или чего-то еще, – если сама цивилизация, в жизни которой принимал участие порожденный ею корабль, тоже насчитывала несколько тысячелетий, то как долго нужно просуществовать, чтобы осознать истинный моральный контекст своих поступков?

Невероятно долго. Наверное, в том и состояла подлинная привлекательность Сублимации – настоящей Сублимации, то есть стратегической общецивилизационной трансценденции, которая, судя по всему, давала окончательную оценку всем деяниям, творениям и мыслям общества (по крайней мере, в том, что именуют реальной Вселенной). Возможно, что она не имела ничего общего с религией, мистикой или метафилософией и в действительности обладала куда более банальной природой. Возможно, Сублимация была всего-навсего… подведением итогов.

«Ох, как это грустно, – подумалось „Спальному составу“. – Неужели мы стремимся к Сублимации лишь затем, чтобы узнать число полученных баллов…»

Корабль печально размышлял о том, что приближается время, когда надо будет подготовить свой умослепок, упаковав в него предсмертные мысли и чувства, и отослать подальше отсюда, ибо, судя по всему, физический организм, носящий имя «Спальный состав» (а некогда, очень давно, называемый «Спокойной уверенностью»), будет поглощен и останется лишь в памяти своих собратьев.