Эксцессия

Он ознакомился с содержанием бесед «Без дела не беспокоить», «Восторгом сладостным томим» и «Пристрелим их позже». Он просмотрел, прослушал и осмыслил сотни фрагментов доказательной базы; среди всего прочего он на миг стал древним автономником рядом со стариком, которого звали Тишлин, и увидел остров, парящий над ночным морем. И он понял… Сложив два и два, он получил четыре. Он рассуждал. Он экстраполировал. Он пришел к выводам.

Следя за неумолимым наступлением Эксцессии, корабль подумал: «Ну надо же… теперь, когда все выяснилось, уже слишком поздно».

Всесистемник оглянулся на свое дочернее судно «Желчный нрав», которое продолжало отклоняться от ранее взятого курса. Аватар на борту готовился перенести людей в режим симуляции.

VII

– Простите, – сказал аватар двум женщинам и мужчине, – похоже, нам придется перейти в симуляцию. Если вы не против.

Все уставились на него.

– Это еще зачем? – всплеснула руками Ульвер.

– Эксцессия расширяется, – ответил Аморфия и вкратце объяснил, что происходит.

– Значит, мы погибнем? – спросила Ульвер.

– Как ни прискорбно, но такая возможность существует, – извиняющимся тоном произнес аватар.

– Сколько нам осталось? – осведомился Генар-Хофен.

– Не более двух минут. После чего настоятельно рекомендую перейти в режим симуляции, – сообщил Аморфия. – А еще лучше – переместиться в симуляцию немедленно, поскольку ситуация развивается непредсказуемо. – Он обвел взглядом присутствующих. – Мне бы также хотелось подчеркнуть, что вам, конечно, не обязательно перемещаться в симуляцию всем одновременно.

– А вдруг это какая-то глупая шутка, чтобы отвлечь нас от… – подозрительно спросила Ульвер.

– Нет, – заверил ее Аморфия. – Хотите взглянуть?

– Да, – кивнула Ульвер, и нейрокружево подключило ее органы чувств к сознанию «Спального состава».

Она взглянула в глубины космоса за бортом. Эксцессия – огромная, рассеченная надвое стена огненного хаоса – стремительно, с неумолимой, всепожирающей мощью надвигалась на корабль. От ужаса замирало сердце. Доступ к сенсорному восприятию корабля давал возможность прикоснуться к его познаниям, заглянуть за грань обыденной реальности, отследить ход рассуждений Разума, сопровождающий обработку собранных данных, сравнить наблюдаемый феномен с известными явлениями и в какой-то мере осмыслить его; пока чувства Ульвер пытались справиться с потрясением, разум осознавал природу и мощь аномалии. В сравнении с этим алчным облаком разрушения термоядерный взрыв казался безобидным огнем, пылающим в камине. Неудивительно, что всесистемник был и восхищен, и до ужаса напуган этим зрелищем.

Ульвер торопливо отключила восприятие.

В контакте с кораблем она провела менее двух секунд. За это время ее сердце лихорадочно затрепетало, дыхание участилось, на коже выступил холодный пот. «Ничего так вкатило…» – подумала она.

Генар-Хофен с Даджейль Гэлиан смотрели на нее. Ульвер сглотнула, понимая, что можно обойтись и без объяснений, но на всякий случай произнесла:

– Это не розыгрыш.

Она сверилась с показаниями нейрокружева. Аватар озвучил двухминутный предельный срок двадцать две секунды назад.

Даджейль повернулась к аватару:

– И что же теперь делать?

Аморфия развел руками:

– Теперь каждый из вас должен подтвердить, что желает перенести свой умослепок в симуляцию для подготовки к последующей аварийной ретрансляции другим Разумам. Решение о таком переносе остается за вами.

– Что ж, перенеси меня, как только истекут две минуты, – сказала Ульвер.

Прошло тридцать три секунды.

Генар-Хофен с Даджейль поглядели друг на друга.

– А что будет с ребенком? – спросила Даджейль, коснувшись раздутого живота.

– Умослепок зародыша тоже будет считан, – заверил аватар. – Полагаю, исторический прецедент позволяет считать его независимым от вас. Учтите, в этом смысле младенец более не будет частью вас.

– Понятно, – сказала Даджейль, не сводя глаз с Генар-Хофена, и тихо добавила: – Значит, он родится на свет.

– В каком-то смысле да, – согласился аватар.

– А можно поместить его в симуляцию без меня? – спросила Даджейль, продолжая глядеть на Бира, который встревоженно помотал головой.

– Да, – сказал Аморфия.

– А если я откажусь от переноса обоих умослепков – и своего, и ребенка? – спросила Даджейль.

– Как бы то ни было, корабль, возможно, скопирует разум младенца, – виновато ответил аватар.

Даджейль посмотрела на аватара:

– Возможно? Так скопирует или нет? Ты и есть корабль. Ответь начистоту.

Аморфия коротко покачал головой:

– В данный момент корабль занят другими делами, и я не отражаю всей полноты его сознания, а могу лишь высказывать догадки. Однако же в этом случае я уверен в правоте своего предположения.

Даджейль обернулась к Генар-Хофену:

– А как ты намерен поступить, Бир?

– Тебе это известно, – сказал он.

– Ответ не изменился? – с легкой улыбкой уточнила Даджейль.

Он с такой же улыбкой кивнул.

Ульвер поглядела на Даджейль и Генар-Хофена, недоуменно наморщила лоб, пытаясь сообразить, почему они обмениваются понимающими улыбками, потом всплеснула руками и завопила:

– Ну и что вы там решили?!

Прошло семьдесят две секунды.