Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

— О! — воскликнул Бонапарт. — Я знаю его, это бывший секретарь Сиднея Смита.

— Именно так, генерал, — подтвердил Фуше.

— Море бушевало, — продолжал агент, — и мы с огромным трудом, пользуясь приливом, подошли к береговым скалам Бивиля.

— И где вы там высадились на берег? — спросил Бонапарт.

— Недалеко от Дьеппа, генерал, — ответил Фуше.

Бонапарт обратил внимание, что из скромности, довольно необычной для человека такого сорта, агент не отвечал ему напрямую, ограничиваясь тем, что слегка склонял голову, пока Фуше отвечал вместо него.

Такое смирение тронуло первого консула.

— Когда я вас спрашиваю, — сказал он агенту, — вы можете отвечать непосредственно мне.

Агент снова поклонился и сказал:

— Нас высадили под отвесными скалами Бивиля, которые в этом месте имеют высоту около двухсот тридцати футов.

— И как же вы взобрались на такую высоту? — спросил Бонапарт.

— По тросу толщиной с корабельный канат! Поднимаешься наверх при помощи рук, а ногами упираешься в скалу, которая образует там нечто вроде каминной трубы. Чтобы облегчить подъем, на тросе во многих местах навязаны узлы и даже имеются деревянные перекладины, на которых можно с минуту передохнуть наподобие попугаев на жердочке. Я полез первым, за мной — господин маркиз де Ривьер, генерал Лажоле, Пико, Бюрбан, Керель, Буве, Дамонвиль, Костер Сен-Виктор и последний — Жорж Кадудаль. Добравшись до середины, некоторые из нас стали жаловаться на усталость.

«Предупреждаю всех, — крикнул Кадудаль, — что я сейчас перерезал у себя под ногами трос!»

И в самом деле, мы услышали, как обрезанный трос с шумом упал на гальку, устилавшую берег у подножия скалы.

Мы повисли между небом и землей, — продолжал агент. — Возможности спуститься вниз уже не было, приходилось подниматься до самого верха скалы. В итоге мы добрались туда без всяких происшествий.

Признаться, оказавшись наверху, я был настолько напуган завершившимся подъемом, что лег ничком на землю, опасаясь, что головокружение потянет меня назад, в пропасть, если я встану на ноги.

Господин де Ривьер, самый слабый из нас, был почти без сознания; Костер Сен-Виктор выбрался наверх, насвистывая охотничью мелодию; что же касается Кадудаля, то он, тяжело дыша, произнес:

«Трудноватый путь для человека, который весит больше двухсот шестидесяти фунтов».

Затем генерал отвязал трос от кола, вокруг которого он был намотан и который служил ему точкой крепления, и швырнул вниз эту вторую половину вслед за первой. Мы спросили его, что он делает и зачем, а он ответил, что, поскольку трос этот вообще-то служил контрабандистам, какой-нибудь бедолага вполне мог бы отважиться полезть по нему вниз, не зная, что от него осталась лишь половина, и, добравшись до его конца, повиснуть над пропастью на высоте ста футов.

Проявив такую заботу, он каркнул вороном; ему ответило уханье совы, и появились два человека.

Это были наши провожатые.

— Господин Фуше сказал, что Жорж добрался от Бивиля до Парижа, останавливаясь в заранее подготовленных местах. Вам удалось запомнить места, где вы останавливались?

— Конечно, генерал. Я передал список господину Фуше; однако у меня довольно неплохая память, и, если кто-нибудь пожелает записать этот перечень под мою диктовку, я могу в точности привести его, не пользуясь никакими заметками.

Бонапарт позвонил.

— Пусть позовут Савари, — сказал он. — Сегодня он у меня на дежурстве.

Савари явился.

— Садитесь здесь, — сказал ему Бонапарт, указывая на стол, — и записывайте все, что вам продиктует этот господин.

Савари сел, взял в руки перо и стал записывать под диктовку агента:

— Во-первых, в сотне шагов от обрыва стоит матросская хижина, которая находится там исключительно для того, чтобы служить укрытием от непогоды тем, кто хочет пуститься в плавание или ожидает прибытия судна.

Оттуда мы отправились к первой остановке на нашем пути, в Гиймекур, к молодому человеку по имени Пажо де Поли.

Вторая остановка была на ферме Ла-Потри, в селении Сен-Реми, у супругов Детримон. Третья — в Прёсвиле, у человека по имени Луазель.

Теперь позвольте мне, господин полковник, — продолжал агент с присущей ему вежливостью, — обратить ваше внимание на то, что после Прёсвиля дорога расходится в трех разных направлениях, но все они ведут в Париж.

На крайне слева дороге четвертой остановкой будет Омаль, у человека по имени Моннье; пятой — Фёкьер, у Кольо; шестой — Монсо, у Леклера; седьмой — Отёй, у Риго; восьмой — Сен-Любен, у Массиньона, и девятой — Сен-Лё-Таверни, у Ламота.

Если же от развилки двигаться по центральному направлению, то четвертой остановкой будет Гай-Фонтен, у вдовы Лесюёр; пятой — Сен-Клер, у Даше; шестой — Гурне, у вдовы Какре.

По крайне правому направлению четвертой остановкой будет Роншероль, у Гамбю; пятой — Сен-Крепен, у Бертангля; шестой — Этрепаньи, у Дамонвиля; седьмой — Вореаль, у Буве де Лозье, и восьмой — Обон, у Ивонне. Это все.

— Савари, бережно храните этот список, — сказал первый консул, — он нам пригодится. Итак, что вы на все это скажете, Ренье?

— Ей-богу, или мои агенты — полные дураки, или этот господин — ловкий мошенник.