Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

История, которую вам сейчас предстоит прочитать, не является ни полицейским преданием, ни судейским анекдотом.

На первом пароходе, на котором я совершал плавание из Генуи в Марсель, мне довелось познакомиться с маркизом де Ривьером. Его удивительное умение вести разговор привлекло меня к нему, однако ровно в тот момент, когда он начал рассказывать историю своего ареста, я ощутил первые признаки морской болезни, и, странное дело, его вибрирующий голос, неотступно преследовавший меня в разгар моих невыносимых страданий, казалось, вклинивался в мой мозг; маркиз умолк, лишь заметив, какие неслыханные усилия я делаю, чтобы слушать его и в то же время скрывать от него свои мучения. В итоге все, что он рассказывал мне тогда, спустя сорок лет сохранилось в моей памяти так же, как если бы этот разговор и эти мучения происходили вчера.

Господин де Ривьер и г-н Жюль де Полиньяк были связаны одной их тех античных дружб, какие способна разорвать лишь смерть; они вместе состояли в заговоре, вместе приехали в Париж и умереть рассчитывали тоже вместе.

Охота на них началась после ареста Моро и Пишегрю. Не зная, где укрыться, молодые люди остановились на решении попросить убежища у графа Александра де Лаборда, своего ровесника, который, принадлежа к финансовой аристократии, легко уживался с правлением первого консула.

У него был свой особняк на улице Артуа, в квартале Шоссе-д’Антен.

Придя на бульвар Итальянцев, маркиз де Ривьер остановился у одного из пилястров балкона Ганноверского павильона и прочитал вывешенное на нем постановление префекта полиции о смертной казни для укрывателей преступников.

Он вернулся к Жюлю де Полиньяку, поджидавшему его на бульваре, и сказал:

— Друг мой, мы чуть было не совершили нечто ужасное: попросив убежища у графа де Лаборда, мы подставили бы под удар его самого и всю его семью. Полагаю, что с помощью денег нам удастся найти не менее надежное пристанище, надо только поискать.

Жюль де Полиньяк, будучи человеком прямодушным, признал справедливость этого умозаключения, и друзья тотчас же расстались, чтобы продолжить поиски поодиночке.

В тот же вечер маркиз де Ривьер встретил своего бывшего камердинера по имени Лабрюйер, у которого он однажды уже отказался остановиться, опасаясь поставить его под удар. Однако на сей раз почтенный слуга так уговаривал маркиза, что тот согласился воспользоваться его гостеприимством.

Он прожил у него восемнадцать дней, в течение которых никто его не беспокоил, и, возможно, его так и не нашли бы, если бы не опрометчивый поступок его друга Жюля. Однажды, придя в дом, служивший ему укрытием, Жюль узнал, что его брат Арман только что был арестован. Не подумав о последствиях, не приняв никаких мер предосторожностей, он бросился к маркизу де Ривьеру, чтобы рассказать ему о произошедшем несчастье, и тот потребовал, чтобы начиная с этого времени Жюль жил у него.

— Никто не видел, как вы вошли? — спросил г-н де Ривьер.

— Никто, даже привратница.

— Тогда вы спасены.

Шесть дней они прожили бок о бок в одной комнате, однако на седьмой день Жюль, несмотря на настояния друга, вышел из дома и отправился на встречу, которая, по его словам, была совершенно обязательной.

Один из полицейских агентов узнал его, а затем, проследив за ним и увидев, куда он вернулся, провел всю ночь у дверей дома. На другой день, в шесть часов утра, Жюль де Полиньяк и маркиз де Ривьер были арестованы в жилище Лабрюйера.

Полицейским комиссаром, руководившим их арестом, был тот самый Комменж, который за шесть дней до этого арестовал Пишегрю. Прежде всего он заявил бедняге Лабрюйеру, что закон запрещает гражданам предоставлять жилье посторонним лицам, на что тот ответил, что г-н де Ривьер ему не посторонний, а друг, и что, даже если бы у порога его дома стояла гильотина, он все равно открыл бы дверь, чтобы дать ему приют.

Всех троих препроводили на допрос к государственному советнику Реалю.

— Господин государственный советник, — обратился к нему маркиз де Ривьер, — предупреждаю вас, что ни я, ни мой друг не ответим ни на один ваш вопрос, если вы не дадите нам слова, что не причините никакого зла человеку, который принял меня в своем доме, не зная, ради чего мы находимся в Париже.

Советник дал слово; г-н де Ривьер обнял своего бывшего слугу и сказал:

— Прощайте, друг мой; я уверен, что ваш покой не будет нарушен, и рад этому!

В пятницу 9 марта, в шесть часов вечера, агент общественной безопасности, которого звали Кальоль, получил в префектуре полиции приказ отправиться к подножию холма Святой Женевьевы, чтобы сесть на хвост городскому кабриолету № 53, если тот вдруг там появится.

Этот кабриолет ехал за Жоржем, в очередной раз менявшим место жительства и переезжавшим на квартиру, которую его друзья сняли ему за восемь тысяч франков в месяц.

Кабриолет едет без седока, но Кальоль следует за ним.

Он догадался, что кабриолет направляется за кем-то из разыскиваемых.

Дорога была усеяна полицейскими агентами, которые также получили соответствующие инструкции. Кальоль делится с ними своим наблюдением, и они присоединяются к слежке.