Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

— Генерал, — ответил Ролан, — если Кадудаль изъявит согласие встать на нашу сторону за миллион, дайте ему два и никому не отдавайте его за четыре.

Этот ответ, при всей его образности, не мог удовлетворить Бонапарта. И потому Ролану пришлось описать ему во всех подробностях свою встречу с Кадудалем в деревне Мюзийак, ночной поход, в котором шуаны столь удивительным образом вели разведку на марше, и, наконец, сражение, в котором, проявив чудеса храбрости, генерал Харти потерпел поражение.

Бонапарт от всей души желал иметь подобных людей на своей службе. Он нередко заводил с Роланом разговор о Кадудале, всякий раз ожидая, что какое-нибудь поражение предводителя бретонцев побудит его покинуть стан роялистов. Но вскоре настало время перевалить через Альпы, и, казалось, первый консул забыл о гражданской войне, отдавшись войне внешней.

20 и 21 мая он преодолел перевал Большой Сен Бернар. 31-го числа того же месяца он переправился через Тичино у Турбиго; 2 июня он вступил в Милан; ночь накануне 11 июня он провел в Монтебелло, беседуя с генералом Дезе, прибывшим из Египта; 12 июня армия заняла позиции на Скривии, и, наконец, 14 июня он дал бой при Маренго, в ходе которого, устав от жизни, Ролан, подорвал себя вместе с зарядным ящиком.

Хотя Бонапарту больше не с кем было беседовать о Кадудале, он постоянно думал о нем. 28 июня он вернулся в Лион, и остаток года его целиком занимали заботы, связанные с подписанием Люневильского мира.

Наконец, в первых числах февраля 1801 года первый консул получил письмо от генерала Брюна, в которое было вложено следующее письмо Кадудаля:

«Генерал!

Если бы мне надо было сражаться лишь с тридцатью пятью тысячами солдат, которыми Вы располагаете в Морбиане, я без колебаний продолжил бы борьбу, как делаю это уже более года, и посредством непрерывных стычек и набегов уничтожил бы их всех до единого. Однако на их место немедленно придут другие, и неизбежным следствием продолжения войны станут величайшие бедствия.

Назначьте день встречи под гарантии Вашего честного слова, и я без страха явлюсь к Вам один или со своими сопровождающими. Я буду вести переговоры от своего имени и от имени моих бойцов и выкажу себя несговорчивым лишь в том, что касается их интересов.

ЖОРЖ КАДУДАЛЬ».

Бонапарт написал ниже подписи Кадудаля:

«Немедленно договориться о встрече, согласиться на все условия, лишь бы Жорж и его бойцы сложили оружие.

Потребуйте, чтобы он явился ко мне в Париж, и выдайте ему для этого охранную грамоту. Я хочу увидеть этого человека вблизи и вынести о нем собственное суждение».

Весь этот ответ Бонапарта написан его собственной рукой, включая адрес:

«Генералу Брюну, главнокомандующему Западной армией».

Генерал Брюн стоял лагерем на той самой дороге из Ванна в Мюзийак, где произошла битва Ста, в которой потерпел поражение генерал Харти и которая произошла на глазах у Ролана.

Жорж явился к нему, сопровождаемый лишь двумя своими адъютантами, которые ради этой важной встречи отбросили военные прозвища и вернулись к своим подлинным именам — Соль де Гризоль и Пьер Гиймо.

Брюн протянул руку Кадудалю и сопроводил гостей к внутреннему склону рва, где они вчетвером и сели.

В тот момент, когда переговоры должны были начаться, явился Золотая Ветвь с письмом такой огромной важности, как ему было сказано, что он счел своим долгом доставить его генералу, где бы тот ни находился. Синие пропустили его к предводителю шуанов, который с разрешения Брюна взял письмо и прочитал его.

Пока он читал, ни один мускул на его лице не дрогнул; затем он сложил письмо, бросил в шляпу и повернулся к Брюну.

— Слушаю вас, генерал, — сказал он.

Через десять минут все было договорено. Шуаны, как командиры, так и рядовые бойцы, разойдутся по домам, и ни в настоящем, ни в будущем их не станут подвергать преследованиям, при условии клятвы со стороны их предводителя, что без его приказа они не возьмутся за оружие снова.