Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

«Я удостоверяю, что клинок, которым эта девушка нанесла себе рану, это действительно кинжал Соратников Иегу, и в доказательство могу показать такой же, врученный мне главой сообщества в тот день, когда меня посвятили в его члены».

И он вынул из-за пазухи клинок, как две капли воды похожий на тот, каким мадемуазель де Фарга нанесла себе рану.

Кадудаль протянул руку Диане.

«С этой минуты, мадемуазель, — сказал он ей, — если у вас нет больше отца, я буду вашим отцом; если у вас нет больше брата, будьте моей сестрой. И раз уж мы живем во времена, когда каждый вынужден скрываться под другим именем, вы, будучи достойны той римлянки, станете зваться Порцией. С этой минуты, мадемуазель, вы приняты в наши ряды, и поскольку вы сразу же доказали, что достойны занять место среди командиров, то, как только хирург перевяжет вам рану, вы будете присутствовать на совете, который я вскоре соберу».

«Благодарю, генерал, — ответила Диана. — Что же касается хирурга, то он нужен мне не более, чем господину Костеру де Сен-Виктору; моя рана не страшнее, чем у него».

И, вытащив из раны кинжал, который оставался там все это время, она распорола им рукав по всей длине, обнажив таким образом свою прекрасную руку.

Затем, обращаясь к Костеру де Сен-Виктору, она сказала: «Товарищ, будьте добры, одолжите мне ваш шейный платок».

Диана де Фарга два года оставалась в рядах Бретонской армии, находясь подле Кадудаля, при том что никто не знал ее настоящего имени и она была известна всем лишь как Порция.

На протяжении двух лет она участвовала во всех боях, делила все опасности и все тяготы с командиром, которому казалась искренне преданной.

На протяжении двух лет она душила в себе ненависть к Соратникам Иегу, восхваляла их подвиги, превозносила имена Моргана, д’Ассаса, Адлера и Монбара.

На протяжении двух лет красавец Костер де Сен-Виктор, ни разу не встречавший женщины, способной устоять перед ним, безуспешно донимал ее своей любовью.

Наконец, спустя два года, ее терпеливая настойчивость достигла своей цели.

Внезапно во Франции случился переворот 18 брюмера.

Новый диктатор тотчас же обратил свои взоры к Вандее и Бретани. Кадудаль понял, что скоро начнется серьезная война и, чтобы поддерживать ее, ему понадобятся деньги.

Этими деньгами его могли обеспечить лишь Соратники Иегу.

Незадолго перед тем Костер де Сен-Виктор был ранен в бедро пулей, так что на сей раз он и помыслить не мог о том, чтобы сыграть роль сборщика налогов.

Кадудаль подумал о Диане, которую он по-прежнему знал лишь под именем Порции.

Она столько раз доказывала ему свою преданность и храбрость, что, на его взгляд, в отсутствие Костера де Сен-Виктора только она одна была способна исполнить это ответственное поручение.

В своей женской одежде она могла беспрепятственно проехать через всю Францию.

Путешествуя в карете, она могла перевезти значительную сумму.

Кадудаль посоветовался с Костером де Сен-Виктором, и тот полностью согласился с его мнением.

Диану позвали к постели раненого, и там Кадудаль объяснил ей, что от нее требовалось.

А именно, располагая письмами от Кадудаля и Костера де Сен-Виктора, она должна была установить связь с Соратниками Иегу и привезти Кадудалю деньги, которые были как никогда нужны ему теперь, когда военные действия угрожали возобновиться с еще большим ожесточением.

Сердце Дианы забилось от радости, но никакой мимикой лица она не выдала того, что происходило в ее сердце.

«Хотя задача трудна, — сказала она, — я согласна выполнить ее; но, помимо писем от генерала и господина Костера де Сен-Виктора, мне понадобятся все топографические сведения и все пароли, с помощью которых можно добраться до предводителей сообщества».

Костер де Сен-Виктор все это ей предоставил. И она уехала, с улыбкой на устах и жаждой мести в сердце.

XVII ПЕЩЕРА СЕЗЕРЬИ

Приехав в Париж, Диана испросила аудиенции у первого консула Бонапарта.

Это произошло через два или три дня после возвращения Ролана от Кадудаля. Как известно, Ролан почти не обращал внимания на женщин. Он видел Порцию, но прошел мимо нее, не поинтересовавшись, кто она. Возможно, впрочем, он и не понял, что перед ним женщина, и принял ее за шуана. Что же касается Барраса, то у него не было более никакой власти, и потому о нем Диана даже не подумала.

В своем прошении об аудиенции Диана написала, что она знает средство захватить Соратников Иегу и на определенных условиях, которые ей нужно обговорить с первым консулом лично, предоставит это средство в его распоряжение.

Бонапарт терпеть не мог женщин, вмешивающихся в политику.

Опасаясь иметь дело с какой-нибудь авантюристкой, он переслал ее письмо Фуше и поручил ему лично разобраться с тем, кто такая эта мадемуазель Диана де Фарга.

— Вы когда-нибудь видели Фуше, мадемуазель? — прервав свой рассказ, поинтересовался Эктор.

— Нет, сударь, — ответила Клер.