Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

Рибье закрыл глаза, губы его шевельнулись, но из них не вырвалось ни звука. Однако на краях его раны выступила красноватая пена.

«Господин де Сент-Эрмин, — спросил капрал, когда тела троих унесли, — вы готовы?»

«Я жду вас, сударь», — ответил Шарль, с изысканной учтивостью поклонившись.

«В таком случае пойдемте».

Шарль занял место посреди жандармов.

«Не желаете проделать путь в повозке?» — предложил жандармский офицер.

«Пешком, сударь, пешком. Мне важно показать всем, что я по собственной прихоти иду на гильотину. Если я поеду в повозке, все решат, что страх мешает мне держаться на ногах».

Гильотина была установлена, как я уже сказал, на Бастионной площади; процессия пересекла площадь Ристаний, название которой произошло от того, что в старину там устраивались рыцарские игрища, и двинулась вдоль ограды сада особняка Монбюрон.

Впереди ехала телега. За ней следовал взвод из двенадцати драгунов. Затем шел мой брат, время от времени бросавший взгляд в мою сторону. Затем, оставляя свободным пространство шагов в десять позади него, шли жандармы во главе со своим капитаном.

В конце садовой ограды процессия повернула налево.

И вот тут, в просвете, открывшемся между садом и главным рынком, мой брат внезапно увидел эшафот.

При виде этого зрелища я ощутил, что у меня подкосились колени.

«Тьфу! — воскликнул Шарль. — Я никогда в жизни не видел гильотины и не представлял себе, что это такая мерзость!»

И, молниеносно выхватив из-за пояса кинжал, он по самую рукоятку всадил его себе в грудь.

Жандармский капитан подстегнул свою лошадь и протянул руку, чтобы помешать ему.

Однако граф, вытащив из-за пояса один из своих двуствольных пистолетов и взведя курок, крикнул:

«Ни с места! Мы же условились, что никто не прикоснется ко мне! Я умру один, или мы умрем втроем: выбирайте!»

Капитан осадил свою лошадь и заставил ее сделать шаг назад.

«Пойдем дальше!» — произнес Шарль.

И, в самом деле, он снова зашагал вперед.

Не сводя с него глаз и жадно прислушиваясь к тому, что он говорил, я не упускал ни одного его жеста, ни одного его слова и вспоминал, как Шарль, отвечая отказом Кадудалю, предложившему позволить мне пройти боевое крещение под его началом, написал ему, что хранит меня для того, чтобы я продолжил его дело и отомстил за него.

И шепотом я клялся сделать то, чего он ждал от меня.

Время от времени его взгляд, казалось, укреплял меня в этом решении.

Между тем он по-прежнему шагал, и кровь ручьем лилась из его раны.

Дойдя до подножия эшафота, Шарль вытащил кинжал из раны и нанес себе удар снова.

Однако и на этот раз он остался на ногах.

«Поистине, — с яростью вскричал он, — я живучий как кошка!»

Тем временем подручные палача, ожидавшие на эшафоте, выгрузили из телеги тела Валансоля, Жайа и Рибье.

Первые два были уже мертвы, и под ножом гильотины их головы упали без единой капли крови.

Рибье застонал: он был еще жив.

Когда его отрубленная голова свалилась в корзину, кровь хлынула потоком, и по толпе пробежала дрожь.

Теперь настала очередь моего бедного брата, который все это время почти неотрывно смотрел на меня.

Подручные хотели помочь ему взойти на эшафот.

«Э, нет! — воскликнул Шарль. — Не прикасайтесь ко мне! Уговор есть уговор».

И он поднялся по шести ступенькам, ни разу не пошатнувшись.

Ступив на помост, он снова вытащил кинжал из груди и нанес себе третий удар, но снова остался на ногах.

И тогда он разразился жутким хохотом, от которого из трех ран на его груди фонтаном брызнула кровь.

«Клянусь честью, — бросил Шарль палачу, — с меня довольно! Справляйся сам, как можешь!»

Затем, повернувшись ко мне, он крикнул:

«Ты все помнишь, Эктор?»

«Да, брат!» — ответил я.

И он самостоятельно лег на роковую доску.

«Ну, что, — спросил он у палача, — так в самый раз?»

Ему ответил лишь нож, и, наделенная той неукротимой жизненной силой, которая не дала ему умереть по собственной воле, его голова, вместо того чтобы свалиться в корзину, как это произошло с тремя другими, выпрыгнула из нее и, прокатившись по всему помосту, упала на землю.

Отчаянным броском я прорвался через цепь солдат, которые сдерживали толпу, оставляя свободное пространство между ней и эшафотом, и, прежде чем кто-либо смог остановить меня, кинулся к этой драгоценной для меня голове, схватил ее в руки и поцеловал.

Глаза у нее приоткрылись, а губы дрогнули в ответ на прикосновение моих губ.

О, клянусь Богом, она узнала меня!

«Да, да, да! — повторял я. — Будь спокоен, я готов повиноваться тебе».

Солдаты хотели было задержать меня, но послышалось несколько голосов:

«Это его брат!»

После этого никто из них не сдвинулся с места.

XIX ОКОНЧАНИЕ РАССКАЗА ЭКТОРА

Рассказ длился более двух часов. Клер плакала так обильно, что Эктор остановился, не зная, следует ли ему продолжать. Он умолк, но глаза его, на которые навернулись слезы, вопрошающе смотрели на нее.

— О, продолжайте, продолжайте! — воскликнула она.

— Что ж, сделайте милость, слушайте, — промолвил Эктор, — ибо я еще не рассказал вам о себе.

Клер протянула ему руку.

— Как же вы настрадались! — прошептала она.