Эктор де Сент-Эрмин. Часть первая

И вот однажды утром в Эттенхайм прибыл незнакомец, который явился к принцу и попросил разрешения переговорить с ним. Он переправился через Рейн в Келе и приехал по дороге из Оффенбурга.

Однако принца не было дома вот уже три дня.

Незнакомец стал ждать.

На пятый день принц вернулся.

Незнакомец назвал свое имя и сказал, от имени кого он приехал. И, хотя он нисколько не настаивал на немедленной встрече и, напротив, умолял принять его, когда герцогу это будет удобно, принц пожелал принять его в ту же минуту.

Этим незнакомцем был Соль де Гризоль.

— Так вы приехали ко мне от имени славного Кадудаля? — спросил его принц. — Я только что прочел в одной английской газете, что он покинул Лондон, чтобы отправиться во Францию и отомстить за оскорбление, нанесенное его чести, а затем, отомстив за это оскорбление, вернулся в Лондон.

Адъютант Кадудаля подробнейшим образом рассказал принцу о случившемся, ничего не прибавив и не убавив, а затем поведал о том, как он выполнил возложенные на него поручения, объявив вендетту первому консулу и передав Лорану приказ Кадудаля возобновить прежние действия Соратников Иегу.

— Вы что-то еще должны мне сказать? — выслушав рассказ гостя, спросил принц.

— Разумеется, принц, — ответил посланец Кадудаля. — Я должен сказать вам, что, несмотря на Люневильский мир, вот-вот начнется новая, еще более ожесточенная война против первого консула; Пишегрю, наконец-то договорившийся с вашим августейшим отцом, вступит в нее со всей ненавистью к французским властям, которую подпитывает его изгнание в Синнамари. Моро, пребывая в ярости от того, что его победа при Гогенлиндене не получила должного признания, и устав видеть, как Рейнская армия и ее генералы постоянно приносятся в жертву Итальянской армии, также готов поддержать новое движение своей огромной популярностью. Более того, есть одно обстоятельство, принц, которое почти никому не известно и которое мне поручено открыть вам.

— Какое же?

— В армии формируется тайное общество.

— Общество Филадельфов?

— Так вы уже знаете?

— Кое-что слышал.

— Ваше высочество знает, кто его возглавляет?

— Полковник Уде.

— Вы когда-нибудь встречались с ним?

— Видел один раз в Страсбурге, но он не знал, кто я.

— И какое впечатление он произвел на ваше высочество?

— Мне показалось, что он чересчур молод и чересчур легкомыслен для задуманного им громадного дела.

— Пусть ваше высочество не заблуждается на этот счет, — сказал Соль де Гризоль, — Уде родился в горах Юры, и он вполне наделен нравственными и физическими силами горца.

— Ему всего лишь двадцать пять лет.

— Бонапарту было двадцать шесть, когда он проделал Итальянскую кампанию.

— Вначале Уде был на нашей стороне.

— Да, и мы впервые познакомились с ним в Вандее.

— Затем он переметнулся к республиканцам.

— Потому что устал воевать против французов.

Принц глубоко вздохнул.

— Ах, — воскликнул он, — как же я от этого устал!

— Никогда еще, и пусть ваше высочество поверит суждению человека, не привыкшего расточать похвалы, никогда еще в одном лице не сочетались столь противоречивые и в то же время столь естественные качества. Он обладает простодушием ребенка и смелостью льва, доверчивостью юной девушки и твердостью старого римлянина. Он деятелен и беззаботен, ленив и неутомим, переменчив в настроении и незыблем в решениях, мягок и суров, ласков и грозен. Могу добавить лишь одно в его пользу, принц: такие люди, как Моро и Мале, признали его в качестве вождя и обязались подчиняться ему.

— Значит, в настоящее время у общества три руководителя?

— Уде, Мале и Моро — Филопемен, Марий и Фабий. Скоро к ним присоединится четвертый, Пишегрю, под именем Фемистокла.

— Я вижу в этом союзе совершенно различные начала, — заметил принц.

— Да, но весьма мощные. Сначала избавимся от Бонапарта, а затем, когда место освободится, озаботимся тем, какой человек или какой режим появится там взамен него.

— А как вы рассчитываете избавиться от Бонапарта? Надеюсь, не путем убийства?

— Нет, он должен погибнуть в бою.

— Вы полагаете, что он согласится на нечто вроде битвы Тридцати? — с улыбкой спросил принц.

— Нет, принц; его вынудят принять бой. Трижды в неделю он ездит в свое загородное имение Мальмезон, с эскортом в сорок — пятьдесят человек. Кадудаль нападет на него, имея под своим началом равное число бойцов, и Бог встанет на сторону правого дела.

— И в самом деле, такое не похоже на убийство, — задумчиво произнес принц, — это поединок.

— Но для полного успеха нашего замысла, монсеньор, нам нужна поддержка французского принца, отважного и популярного в народе, такого, как вы, ваше высочество. Герцог Беррийский, герцог Ангулемский и их отец, граф д’Артуа, столько раз давали нам обещания и столько раз не сдерживали слова, что мы не можем более полагаться на них. И потому, монсеньор, я пришел сказать вам от имени всех, что мы просим лишь одного: вашего присутствия в Париже, дабы в тот час, когда Бонапарт будет убит, народ призвал бы к восстановлению монархии принц из династии Бурбонов, который мог бы незамедлительно завладеть троном от имени тех, кто имеет на него право.