Экзистенциализм. Период становления

Кстати, отсылаю вас к прекрасным параграфам книги Роде, где речь идет о влиянии Кьеркегора на психологию и экзистенциальное мышление ХХ века, где он очень здорово говорит о том, что современная психология началась с того, что отменила вообще душу как таковую. Как хорошо сказал один умный человек (кажется, Ключевский), современная психология (то есть дословно: учение о душе!) это «учение не о душе, а об ее отсутствии»! И она начинается с того, что нет никакой души как метафизической качественной надэмпирической целостности, а есть только какие-то рефлексы. И это, согласитесь, чудовищно! Кьеркегор говорит о целостности, уникальности и необъективируемости человеческой экзистенции. И в этом смысле он – тончайший знаток человеческой души, как и Достоевский, например.

И (как за ним будут повторять другие экзистенциалисты, Хайдеггер и Сартр) Кьеркегор очень большое внимание уделяет теме страха. У Хайдеггера это Ужас (знаменитый Angst), у Сартра это важное понятие. Но первый из экзистенциалистов, как и во всем после Паскаля, здесь Кьеркегор. У него, как вы наверняка заметили, даже одна работа так и называется «Страх и трепет», а вторая – «Понятие страха». Страх, по Кьеркегору, это «головокружение свободы». В страхе проявляется наша свобода. И со своей любовью к парадоксам Кьеркегор характеризует страх как «антипатическую симпатию и симпатическую антипатию». Страх – это пропасть, которая нас одновременно и притягивает, и отталкивает. В страхе проявляется и наша греховность, и наша божественность, и наше величие.

Кьеркегор очень глубоко (а потом по его стопам пойдут и Сартр, и Хайдеггер) разбирает экзистенциальный страх как то, в чем проявляется человеческая двойственность, человеческое ничтожество и свобода, плененность души миром.

Но тут, пунктирно едва наметив многие темы (о Единственном, выборе, страхе, истине, экзистенции у Кьеркегора, а есть еще, например, интересные темы о «повторении», «мгновении» и так далее), я в очередной раз должен поставить многоточие и спешить дальше.

Я как-то увлекся. Перейду к следующему, о чем нельзя не сказать и о чем написано во всех, даже самых скверных учебниках, где хоть как-то затронут Кьеркегор. Сложно излагать о Кьеркегоре, потому что он не систематичен. Но обычно всегда говорят про знаменитые «три стадии» у Кьеркегора. И я тоже скажу сейчас. Итак, во многих своих произведениях Кьеркегор говорит о трех стадиях на жизненном пути человека. Услышав цифру «три», вы, наверное, сразу же закричите: «О, вот и Гегель! Триада!» И будете не правы. Ничего подобного Гегелю. Это не гегелевская устремленная ввысь лестница, где есть три последовательные ступеньки, и ты шагаешь по ним торжественно от тезиса к антитезису и всепримиряющему синтезу, а скорее распутье (вспомните васнецовского витязя!) и три принципиально разные жизненные стратегии. И с одной из них можно перескочить на другую путем скачка, прыжка. Это именно развилка.

Что же это за три стадии? Я сперва их назову, а затем немного о них порассуждаю.

Первую стадию Кьеркегор называет эстетической. Вторую – этической.

Третью – религиозной.

Замечу, что о двух первых стадиях Кьеркегор подробно рассуждает в «Или – или», точнее, наглядно со всех сторон демонстрирует нам эти жизненные стратегии. И Петер Ганзен, который, плохо представляя себе философию Кьеркегора в целом, перевел часть «Или – или» на русский язык и назвал их «Наслаждение и долг», думал, что эстетическая стадия по Кьеркегору – это плохо, а этическая – хорошо. Но, если мы выйдем за рамки этой работы и посмотрим другие, прежде всего, «Страх и трепет», то увидим, что на самом деле обе хуже: и эстетическая «плохая», и этическая «плохая», а «хорошая» – только третья, религиозная. Но в рамках работы «Или – или» мы имеем и можем наблюдать только две стадии. Отсюда такая аберрация в их восприятии. А если мы покинем пределы «Или – или» и обратимся к другим сочинениям гениального датчанина, мы сразу же увидим и третью стадию – религиозную.

Очень коротко объясню, что же такое эстетика. Это совершенно не наше с вами понимание о ней, не учение о прекрасном и тем паче не философия искусства. Я бы сказал, что здесь наиболее ярко виден уход Кьеркегора от романтизма. Эстетическую стадию можно рассматривать очень многомерно, в том числе как критику романтизма, потому что для Кьеркегора эстетик – это как раз романтик, или пародия на романтика, я бы так сказал. В этом образе мы встречаемся с некоторой карикатурой на романтическое мироощущение.