Эль-Сид, или Рыцарь без короля

– Не знаю, какая у них там кишка, но войско их многочисленно, и они собираются бросить на Альменар все свои силы… Если собираются идти на запад, должны будут прикрыть себе тылы.

– Сомневаться не приходится, – кивнул Минайя.

– Мы пока не знаем, обложат ли они город осадой или попытаются взять с налету, приступом. – Руй Диас повернулся к Ансуресу. – Так или иначе, их надо сдерживать во что бы то ни стало – до тех пор, пока хоть один камень останется у вас за спиной.

– Положись на меня, Сид.

– Тем и занят. А вы – на меня. Даю слово, что без подмоги вас не оставлю.

Сквозь ставни уже пробивался сероватый свет. Ансурес дунул на свечу, погасил ее.

– Этого можно было и не говорить… Я тебе верю без честного слова, и люди в Альменаре – тоже.

Руй Диас улыбнулся. Вера в вождя придает твердости тем, кого он ведет. В сражении она порой дороже полутысячи копий.

– Скачи во весь конский мах и передай от меня привет второму Альвару. Скажи ему, что, когда вернемся в Вивар, я собираюсь в подробностях рассказать дамам обо всех его подвигах.

Альвар Ансурес рассмеялся, поборов изнеможение, – как бы просто отмахнувшись от него. И он не притворялся. Бургосец относился к тому разряду воинов, столь свыкшихся с мыслью о скоротечности жизни, что им было безразлично, увидят ли они очередной рассвет.

– Скажу, Сид.

– Ну, ты и сам все знаешь… – Руй Диас дружески похлопал его по плечу. – Пусть дерутся так, словно виварские красотки не сводят с них глаз. Или я смотрю на них.

Обсуждение шло с раннего утра. И шло непросто.

– Хочу дать сражение, – настойчиво произнес Мутаман.

Командиры переглянулись, не скрывая беспокойства. Помимо Руя Диаса и эмира присутствовали Минайя, Ордоньес и Якуб аль-Хатиб. На столе был разостлан пергамент, на котором брат Мильян недавно начертил карту окрестностей Альменара.

– Сражение, Лудрик, – упрямо повторил эмир.

– Исход сомнителен, государь, – возразил Руй Диас. – Их слишком много. Помимо воинов из Лериды и Барселоны стянули туда людей из Серданьи, Бесалу, Руссильона и Эмпорда.

– И даже из Каркассона, – добавил Минайя.

– А известно, сколько их? – осведомился эмир.

Руй Диас неопределенно развел руками:

– Мы выслали разведку пощупать их боевые порядки. Пока можно сказать, что мы значительно уступаем противнику численно.

– Как бы не вдвое, – кивнул Диего Ордоньес.

Мутаман мотнул головой, не соглашаясь. И сказал с видимой досадой:

– Войско моего братца никуда не годится.

– Тем не менее оно будет сражаться, – сказал Руй Диас. – А граф Барселонский ведет большие силы конных копейщиков и пехоты.

Мутаман перевел взгляд на Якуба аль-Хатиба, как бы спрашивая его мнение. До этой минуты раис не проронил ни слова.

– Франки дело свое знают, – бесстрастно произнес он. – И их тяжелая кавалерия так же хороша, как кастильская.

– Так, да не так, – процедил сквозь зубы Ордоньес.

Губы эмира искривились в усмешке, холодной и надменной.

– Известно ли вам, христианам, как меня назвали при рождении? – неожиданно спросил он.

Командиры смотрели на него в замешательстве. Эмир обращался как будто ко всем сразу, но ответа ждал явно от Руя Диаса.

– Мне дали имя Юсуф, – очень медленно произнес он. – А, взойдя на престол, я прибавил к нему «аль-Мутаман»… Знаешь, что оно значит, Лудрик?

Руй Диас выдержал его взгляд, не моргнув:

– «Тот, кто уповает на Бога».

Эмир медленно и значительно наклонил голову.

– Правильно, – сказал он. – Я уповаю на Бога, а Он – на вас.

Повисло растерянное молчание. Руй Диас склонился к столу, будто изучая карту. Или делая вид, что изучает:

– Это – высокая честь для нас, государь. Однако военное счастье переменчиво. Я не могу вывести формулу безусловной победы. Она – дело случая: Он может даровать ее, а может – отнять.

Эмир нетерпеливо взмахнул рукой:

– Праведник должен не помышлять о победе или поражении, но доблестно сражаться не на жизнь, а на смерть.

– В переводе на язык военных понятий, государь, погибнуть – значит потерпеть поражение. Выжить – победить. От доблестных праведников толку мало, если они убиты.

В глазах Мутамана сверкнула искра гнева. Сверкнула и погасла.

– Больше повторять не стану. Я – эмир Сарагосы, и я хочу дать сражение.

Сказано было так, что ответ уже не предполагался. Руй Диас окинул взглядом своих командиров и потом – Мутамана.

– Если такова воля эмира, – сказал он осторожно, – будет сражение. Хочу лишь заметить, что решить это дело можно и по-иному.

И замолчал, водя пальцем по карте: вот Альменар между горами Тосаль и Миравер, вот линии, обозначающие дороги к Монсону, Лериде и Балагеру, вот значки, указывающие расстояния. Брат Мильян потрудился на совесть.

– Противник не будет наступать, пока позади остается не взятый Альменар, – продолжал он, – потому что это угрожает его тылам. И потому, что негде будет укрыться в том случае, если его разобьют в битве.

Мутаман, который тоже склонился над картой, поднял глаза на Якуба. И тот движением век показал: «Да, это так». Эмир взглянул на Руя Диаса:

– А Балагер и Лерида слишком далеко… Ты это имеешь в виду?