Элантрис

Напоследок позвольте кое о чем вас попросить. Я хотел бы представить кандидата. – Принц повернулся к Сарин. – Прошу любить и жаловать: леди Сарин, моя жена. Клянусь, что не найти лучшего правителя, чем принцесса. Мне еще не доводилось встречать человека более умного и способного к политике, чем леди Сарин. Вы знаете, что это она обнаружила ересь Йадона. Она заслужила уважение и восхищение всего арелонского двора. Друзья, вы должны поддержать ее. Пусть моя смерть не станет препятствием и не приведет к новым страданиям. Сделайте Сарин своей королевой.

Раоден замолчал, и Сарин ощутила на себе давление сотен взглядов. Десять генералов склонились друг к другу и зашептались, затем главный поднялся, блистая доспехами:

– Так тому и быть.

Толпа замолчала, и Сарин внезапно поняла, что сейчас произойдет. Главнокомандующий принял меч из рук солдата; двое мужчин подошли к Раодену и опустили его на колени, удерживая с каждой стороны за плечо.

– Нет!

Сарин вскочила на ноги, но к ней потянулись руки и усадили на место. Она в отчаянии глядела на Раодена; со связанными за спиной руками тот мог только повернуть к ней голову.

«Это какой-то трюк, – думала Сарин. – Должно быть, иллюзия, морок. Он не позволит себя убить». Но пока девушка боролась с удерживающими руками, она заглянула в глаза Раодену и все поняла. Он бы не воспользовался Эйон Дор для своего спасения, даже если бы мог. Он слишком любит свою страну, чтобы так рисковать. Раоден примет смерть, надеясь, что это поможет поставить во главе Арелона человека, которому он верит.

– Нет! – снова выкрикнула Сарин, но уже без всякой силы.

Она ничего не могла сделать.

Раоден улыбнулся и что-то прошептал, глядя на нее полными сочувствия глазами. Даже не умея читать по губам, легко было догадаться, что он сказал.

К Раодену приблизился генерал с намерением собственноручно совершить казнь:

– Знай, Раоден, что твоя доблестная смерть заслужила наше уважение. Мы последуем твоему совету. Доми свидетель, леди Сарин будет королевой Арелона.

С этими словами могучий генерал поднял меч, закрыл глаза и опустил клинок на шею Раодена.

После этого сразу же начиналась глава с Хратеном. Мне она нравилась тем, что подчеркивала тройственный характер повествования, но в плане развития сюжета она меня не устраивала.

Дух Элантриса Глава 57

Хратен наблюдал выступление приговоренного перед судом. Жрец все еще сомневался, что это настоящий принц Раоден, хотя все вокруг явно прониклись к самозванцу доверием. Но это мало что меняло: вскоре он лишится головы и будет так же мертв, как принц, за которого себя выдает.

Хратен ненавидел стоявшего перед ним человека, кем бы он ни был. Не потому, что тот представлял оппозицию или претендовал на трон; всему виной было то, как на него смотрела Сарин. Хратен читал любовь в ее глазах: глупое обожание, оно не может быть чем-то серьезным. И откуда вдруг взялся этот человек? Как он ухитрился обмануть Сарин, обладающую сильным умом?

И все же не было сомнений: принцесса отдала свое сердце самозванцу, пусть и безрассудно. Логика говорила Хратену, что ревновать глупо. Его собственные отношения с девушкой строились на противоборстве, а не на симпатии. С чего бы ему ревновать к другому мужчине?

И все же Хратен был удовлетворен, когда самозванец отказался защищать себя. Чего он надеется добиться, жалости? Это же солдаты, для которых самый надежный способ избавиться от проблемы – рубануть по ней мечом. Хратен хорошо понимал их склад ума, он и сам был солдатом, хотя последние годы посвятил политике и отошел от такой прямоты. Жалость на подобных людей не подействует; наоборот, она только усилит намерение совершить казнь.

Затем Раоден заговорил на тему защиты, и Хратен забеспокоился, не намерен ли осужденный перейти в своей речи к духовному. Возможно, самозванец попробует взывать к чувству вины, но вряд ли такой прием подействует на войско. Воинам хорошо знакомо чувство вины, и они умеют подавлять его, иначе невозможно сражаться. Они могут испытывать раскаяние за какие-то поступки, но благодаря подготовке раскаяние не воспрепятствует исполнению долга.

Но нет, Хратен ошибся. Джьерн и сам был искусным оратором, но сейчас не мог разгадать, куда ведут приводимые Раоденом примеры. Он хочет надавить на чувство патриотизма? Но с большей вероятностью солдаты сочтут, что смерть станет достаточно патриотическим ответом на все вопросы. Может, он старается завоевать их симпатии? Показать, что понимает их боль?