Эльдорадо

А затем со всех сторон тьма вспыхнула языками хищно-багрового пламени, на несколько мгновений высветившими необозримо громадное нечто, раскинувшееся вокруг сколько хватало глаз и, казалось поглотившее, весь мир и это нечто, сущность и природу которого, невозможно было не только понять, но даже и вообразить, глухо, страшно, но и, вместе с тем, почти по матерински-нежно, прошептало Сергею на ухо:

«Выбирай…»

Он понял, что сошел с ума, но это совсем не страшно, потому что, ведь, все не по настоящему, а понарошку, всего лишь во сне, хотел спросить, а что же такое нужно выбрать, но не успел. И, в следующий момент, проснулся.

В первую секунду он едва не потерял сознание от дичайшей головной боли, вернувшись обратно во тьму, а потом несколько минут героически боролся с резко подкатившей к горлу тошнотой. Только когда первый приступ прошел, Сергей сообразил, что, почему-то полусидит, полулежит за обеденным столом на кухне, уронив голову на сложенные перед собой руки. Странно… конечно, поручиться в подобном состоянии было никак нельзя, но разве он заснул не в своем кресле, в гостиной, с бутылкой водки в руках?!

Впрочем, сейчас это было совершенно не принципиально. Самоотверженно преодолевая страшное головокружение и новые приступы головной боли, Сергей, кое-как выполз из-за стола, зажег свет, неизвестно по какой причине выключенный – еще одна загадка – тупо огляделся вокруг и почти сразу обнаружил именно то, что ему сейчас и было больше всего нужно. На кухонном полу, рядом с холодильником, валялась одна полностью пустая бутылка из-под водки, но рядом аккуратно стояла еще одна, едва початая. Мало того, на столе, рядом со стопкой тарелок, столовыми приборами, овощами и каким-то заготовками салатов, видимо, еще днем приготовленных Люськой для праздника, гордо возвышалось нетронутое шампанское. То что доктор прописал…

Первым делом, Сергей приложился к водке, потом долго запивал ее водой из под крана, отчаянно пытаясь не поддаться новым позывам рвоты, а когда, все-таки, удалось удержать благословенную огненную жидкость внутри, несколько минут стоял с закрытыми глазами, блаженно ощущая, как водка расплавленным металлом растекается по жилам, по пути выжигая головную боль, ломоту в теле и, вообще, все мерзкие похмельные ощущения.

Немного придя в себя, он взглянул на показывавший время дисплей примостившейся рядом с холодильником микроволновки и удивленно открыл рот – без пятнадцати минут полночь. То есть, он опять протрезвел с какой-то поистине феноменальной, особенно для непривычного к алкоголю человека, скоростью, и проснулся аккурат перед Новым годом… значит, еще можно все успеть!

Словно в подтверждение этих мыслей, во дворе с сухим радостным треском захлопали петарды и послышались нестройные пьяные вопли – соседи из особо активных, уже готовы были приступать к встрече. Потолок над головой гулко затрясся – видимо, наверху в ускоренном темпе перетаскивали с кухни на новогодний стол последние блюда, а за стенами, причем, за всеми сразу, визгливо надрывались какие-то поп-звезды. С блаженной улыбкой Сергей вспомнил, как страшно доставали все эти звуки из-за стен в обычной жизни, и насколько же мало они трогают сейчас его пьяного. И время на проводы старого года еще остается и к Новому вполне можно довести себя до подходящей кондиции… ну а потом, будь что будет, подумаем, когда проснемся, главное, чтобы не так, как всегда, чтобы действительно, по новому, как раньше с ним еще никогда не было…

Мозг запоздало и весьма отстраненно кольнул вопрос – а почему, собственно, он один, где Люська с Володькой? Но надолго он в голове не задержался, ответ всплыл почти сразу и показался достаточно рациональным, чтобы сразу принять его в качестве единственно правильного – понятно где, у ее родителей, конечно. Когда он отрубился, Люська, наверняка, забрала ребенка, собралась и уехала… наверняка, если поискать, где-то здесь и записка соответствующая должна валяться, типа, я долго терпела, но сейчас, после того чудовищного свинства, до которого ты опустился, я больше не могу подобного выносить, все кончено… ну все прочие, полагающиеся в таком случае, пошлые банальности.