Электрический бал

Дневной свет почти ослепил его. Он устремился вверх по улице, не понимая, гонится за ним кто-то или нет. Безотчётный слепой страх овладел им. Его в третий раз за два дня могли убить. Но он бежал не от смерти, и не от мёртвых глаз Жоржа, жизнь которого сейчас растекалась чёрной лужой по грязному полу, и не от полиции. Он бежал от того жуткого видения. От субстанции, которая выползала из его груди, когда он был почти мёртв. «Неужели это моя душа? – подумал он. – Неужели эта гадость и есть я?»

– Стоять! – раздавались крики из-за спины. Ноги начали подводить, лёгкие горели огнём. Князь понимал, что ещё мгновение – и в него выстрелят. Он готов был уже рухнуть, но перед ним возникла чёрная карета. Дверь отворилась, и в проёме князь увидел женщину в чёрной вуали. «Вот и сама смерть приехала за мной», – подумал он.

– Запрыгивайте быстрее, – крикнула смерть.

Князь из последних сил оттолкнулся ногами от земли и рухнул на пол кареты. Дверца захлопнулась, и карета рванула с места.

* * *

Победоносцев вышагивал сквозь строй, сцепив за спиной руки, прежде всего чтобы этими самыми руками кого-нибудь не придушить. Подчинённые, втянув шеи, застыли и были больше похожи на разнокалиберных щелкунчиков, чем на блюстителей правопорядка. Брейстер бегал вокруг и что-то лопотал, но что именно, понять никак было невозможно.

Обер-полицмейстер поймал его за рукав мундира и притянул к себе.

– Как! Как, как ему удалось уйти?!

Брейстер заморгал глазами-пуговками:

– Скрылся, Ваше превосходительство. На подельнике!

– Ух я вас! – взвыл Победоносцев, оттолкнул полицмейстера и принялся разрезать кулаками воздух.

– Или не знали вы, что водовод потайной есть?

– Как не знать, знали, – пробурчал Брейстер. В голосе его прозвучала нотка слабоумной гордости.

– Так что же вы его не перекрыли? А?! – крикнул Победоносцев так, что с полицмейстера чуть не сорвало фуражку.

– Не подумали-с.

– Не подумали? Это единственное, что надо было сделать! Дайте ваш чёртов револьвер!

– Ваше превос…

– Дайте чёртов револьвер!

Брейстер расстегнул кобуру и протянул револьвер.

Победоносцев выдернул его из короткопалой пухлой руки:

– Вы… Вы дали преступнику себя обезоружить! Осталось только поблагодарить, что пистолет ваш стреляет одними осечками, иначе лежать бы нам всем сейчас в том подвале!

Брейстер густо надулся и покраснел, и сделался совсем уж похож на раскалённый самовар.

– Христом Богом, Виктор Георгиевич. Врать не буду. Стреляет. Следим-с. Чистим-с.

– Ах, стреляет!

Победоносцев почувствовал, как морок гнева застилает рассудок. Он поднял револьвер в небо, взвёл курок и нажал на спусковой крючок. От раздавшегося выстрела все присутствующие вздрогнули. В небо с московских крыш поднялась чёрная воронья туча. Улицу заволокло дымом. Брейстер стоял, зажмурившись. Из-под фуражки по его красному лицу текли струйки пота.

Победоносцев в неверии посмотрел на револьвер. Следов ржавчины не было. Механические части блестели свежим маслом. Он взвёл курок и выстрелил ещё раз. Оружие сработало без осечек. Близлежащие окна наполнились испуганными лицами.

– Чертовщина какая-то, – тряхнул головой Победоносцев.

Дворники вытащили из пасти трактира труп беглого каторжника Безобразова, накрытый женской шубой. Руки его безвольно волочились по земле.

– К Вдовину этого голубчика, – распорядился Победоносцев. – И найдите мне беглеца. Во что бы то ни стало найдите, слышите!

Он положил револьвер Брейстеру на грудь и направился к пролётке. Зыбкин, который всё это время пребывал от пережитого в полуобмороке, отлепился от стены и двинулся следом.

Коляска затряслась по ухабам. Зыбкин сидел, потупив взгляд, боясь, по-видимому, навести гнев начальника на себя. Победоносцев понимал, что по нерасторопности, да и что уж там говорить, по глупости своих подчинённых только что прошляпил шанс закрыть дело мёртвой баронессы и подняться в глазах общественности. Вместо этого ему пришлось застрелить чрезвычайно важного свидетеля, заказчик смерти баронессы бежал – ищи его свищи. Остаётся только представить, какие поползут слухи. Виктор Георгиевич до боли стиснул челюсти и зажмурился.

* * *

Карета гнала, петляла, тряслась безо всякой меры, но через некоторое время сбавила ход, и мокрый от пота князь, который всё это время лежал на полу, наконец позволил себе открыть глаза.

– Так и будете валяться? Мне, сударь, ноги ставить некуда.

Поль кое-как заполз на сиденье. Дама в чёрном платье с интересом разглядывала его через лорнетку, словно залетевшее в карету неведомое насекомое. Сквозь вуаль князь разглядел весьма миловидные черты её молодого лица.

Поль кашлянул, поправил безобразно растрёпанный галстук, вытер рукавом окровавленную губу и пригладил слипшиеся волосы.

– Не знаю, как вас и благодарить, сударыня. Пожалуй, вы только что спасли мне жизнь. С этого момента я ваш раб.

Дама улыбнулась шире, явив взору князя два ряда белоснежных зубов: