Элементарные частицы

Может, и нет, но она явно в сознании. Узнала ли она его? Вряд ли. А вдруг она принимает его за отца. Скорее всего. Мишель знал, что поразительно похож на своего отца в том же возрасте. Что бы там ни говорили, некоторые люди, как ни крути, играют в нашей судьбе первостепенную роль, сообщая ей новый поворот, четко рассекая ее на две части. И для Жанин, переименовавшей себя в Джейн, жизнь поделилась на до и после отца Мишеля. До встречи с ним она была, по сути, шикарной буржуазной распутницей, а после превратилась в нечто другое, куда более катастрофическое. Слово “встреча” всего лишь фигура речи, на самом деле никакой встречи не состоялось. Они свиделись, произвели на свет потомство, и все. Ей так и не удалось постичь тайну, скрытую в душе Марка Джерзински, не удалось даже приблизиться к ней. Думала ли она об этом в конце своей бесславной жизни? Вовсе не исключено. Брюно рухнул на стул рядом с ее кроватью.

– Ты просто старая блядь, – сказал он назидательным тоном. – Скоро ты сдохнешь, и поделом тебе. – Мишель сел напротив него, в ее изголовье, и закурил. – Хочешь, чтобы тебя кремировали? – вдохновенно продолжал Брюно. – В добрый час, кремируем. А то, что от тебя останется, я ссыплю в горшок и каждое утро, как проснусь, буду ссать на твой прах. – Он довольно покивал; Джейн что-то прохрипела.

Тут появился Черный Хиппи.

– Выпьете что-нибудь? – ледяным тоном спросил он.

– Конечно, дружище! – завопил Брюно. – Что за вопрос? Давай накатим, Мудон! – Молодой человек вышел и вернулся с бутылкой виски и двумя стаканами. Брюно наполнил стакан до краев и отхлебнул.

– Извините его, он переживает… – еле слышно сказал Мишель.

– Точно, – подтвердил его единоутробный брат. – Дай нам поскорбеть, Мудон. – Прищелкнув языком, он допил виски и налил себе еще. – Пусть лучше не высовываются пидоры эти. – заметил он. – Она оставила им все, что у нее было, а они прекрасно знают, что дети имеют неотъемлемое право на наследство. Вздумай мы оспорить завещание, мы бы точно выиграли.

Мишель промолчал, у него не было никакого желания обсуждать этот вопрос. Внезапно наступила тишина. В соседней комнате тоже никто не разговаривал, было слышно только хриплое, слабеющее дыхание умирающей.

– Она хотела оставаться молодой, вот и все… – сказал Мишель усталым, примиряющим голосом. – Хотела общаться с молодежью, но главное, не с собственными детьми, мы своим видом напоминали ей, что она принадлежит к старшему поколению. Это не так трудно объяснить и понять. Я бы уехал прямо сейчас. Думаешь, она скоро умрет?

Брюно в недоумении пожал плечами. Мишель встал и вышел в другую комнату; Седой Хиппи сидел там один, занятый чисткой органической моркови. Он попытался расспросить его, выяснить, что именно сказал доктор, но старый маргинал мог сообщить лишь смутные и не относящиеся к делу сведения.

– Она была солнечным человеком. – сообщил он, держа в руке морковку. – Мы думаем, она готова к смерти, поскольку достигла достаточно высокого уровня духовной самореализации.

Что он имеет в виду? Но зачем вдаваться в подробности. Очевидно, этот старый дурак вообще ничего не говорит, просто издает ртом некие звуки. Мишель нетерпеливо отвернулся и пошел к Брюно.

– Чертовы хиппи. – сказал он, садясь, – до сих пор убеждены, что религия – это индивидуальный опыт, основанный на медитации, духовном поиске и проч. Им невдомек, что это, напротив, вполне себе общественная деятельность, основанная на всяких установленных обрядах, правилах и церемониях. Огюст Конт вот полагал, что у религии одна задача – привести человечество к состоянию единства.