Элементарные частицы

Он сам хотел только любить, и уж во всяком случае ничего не требовал. Ничего конкретного. Жизнь, считал Мишель, должна быть чем-то простым; чем-то, что можно прожить как совокупность мелких, бесконечно повторяющихся ритуалов. Ритуалов, пусть слегка дурацких, но в которые тем не менее удается поверить. Жизнь без целей, без драм. Но жизнь человека устроена иначе. Иногда он выходил на улицу, наблюдал за молодежью, за домами. Одно не вызывало сомнений: никто уже не знает, как жить. Ну, тут он хватил: отдельные личности вроде бы сорганизовались и даже увлеклись каким-то делом, их жизнь была отягчена смыслом. Активисты Act Up[20], например, считали важным показывать по телевидению рекламные ролики с изображением различных гомосексуальных практик, снятых крупным планом, хотя многие усматривали в этом порнографию. В целом их жизнь казалась приятной и деятельной, насыщенной всякого рода событиями. Они то и дело меняли партнеров, трахали друга друга в зад в “темных комнатах” гей-клубов. Бывало, что презервативы сползали или лопались. Тогда они умирали от СПИДа; но такая смерть тоже свидетельствовала об их активной жизненной позиции и достоинстве. Да и вообще телевидение, особенно Первый канал, неустанно преподавало уроки достоинства. В юности Мишель думал, что достоинство человеку придают страдания. Теперь ему пришлось признать, что он заблуждался. Достоинство человеку придает как раз телевидение.

Несмотря на постоянные и чистые радости, которые доставляет ему телевидение, надо все же вылезать из дому, считал он. Да и за покупками нельзя не пойти. Человек, лишенный четких ориентиров, разбрасывается, от него толку мало.

Утром 9 июля (в день святой Амандины) он отметил, что тетради, папки и пеналы уже заняли свое место на полках его родного “Монопри”. Рекламный слоган этой операции – “Готовься к школе без головной боли” – звучал не слишком убедительно. Что такое образование, что такое знания, если не бесконечная головная боль?

На следующий день он обнаружил в своем ящике осенне-зимний каталог 3 Suisses. На увесистом фолианте в твердой обложке не было адреса: его что, принес курьер? Как давний клиент этой фирмы, продающей товары по каталогу, он привык к таким знакам внимания и уважения. Да, время шло, и маркетинговые кампании нацелились на осень; но на небе по-прежнему не было ни облачка, в конце концов, сейчас только начало июля.

Еще в юности Мишель прочитал несколько романов, в которых поднималась тема абсурда, экзистенциального отчаяния и застывшей рутины бытия; эта экстремальная литература убедила его лишь отчасти. В тот период он часто виделся с Брюно. Брюно мечтал стать писателем; исписывал страницу за страницей и постоянно мастурбировал; он открыл ему Беккета. Беккет, похоже, великий писатель, как говорится, но Мишелю так и не удалось осилить целиком хоть одну его книгу. В конце семидесятых им с Брюно было по двадцать с чем-то, но они уже чувствовали себя стариками. Со временем ничего не изменится: они все больше будут чувствовать себя стариками и стыдиться этого. Их эпоха вскоре успешно совершит беспрецедентное преобразование, утопив трагическое чувство смерти в более общем и вязком ощущении старения. Двадцать лет спустя Брюно все еще не задумывался о смерти по-настоящему, и Мишель начинал подозревать, что никогда и не задумается. До самого конца ему будет хотеться жить, до самого конца он будет в самой гуще жизни, до самого конца будет сражаться с неурядицами и горестями конкретной жизни и дряхлеющего тела. До самого последнего вздоха будет просить отсрочки, хоть маленькой добавки бытия. А главное, до самого последнего вздоха не оставит попыток урвать еще один заключительный миг наслаждения, прощальную радость на десерт. Каким бы бесполезным он ни был в долгосрочной перспективе, хорошо выполненный минет доставляет истинное удовольствие; а это, думал сейчас Мишель, листая страницы с нижним бельем (корсет и подвязки для чувственной ласки!) в новом каталоге, было бы неразумно отрицать.