Элементарные частицы

К моменту своего знакомства с Деплешеном в 1982 году Джерзински заканчивал диссертацию в аспирантуре Орсе. В связи с этим он принял участие в потрясающих экспериментах Алена Аспе по изучению несепарабельности поведения двух фотонов, последовательно испускаемых одним и тем же атомом кальция; он был самым молодым исследователем в группе.

Точные, строгие и прекрасно документированные эксперименты Аспе прогремят в научном сообществе: впервые, по единодушному мнению, они безусловно опровергли возражения, выдвинутые в 1935 году Эйнштейном, Подольским и Розеном против формализма квантовой механики. Неравенства Белла, рассчитанные исходя из гипотез Эйнштейна, явно нарушались, а полученные результаты полностью соответствовали предсказаниям квантовой теории. А раз так, то оставалось только две гипотезы. Либо скрытые параметры, определяющие поведение частиц, нелокальны, то есть частицы могут оказывать мгновенное влияние друг на друга на произвольном расстоянии. Либо надо отказаться от концепции элементарной частицы, обладающей собственными внутренними параметрами в отсутствие наблюдения: таким образом, возникала бездонная онтологическая пустота – оставалось разве что принять радикальный позитивизм и удовольствоваться разработкой математического формализма, способного предсказывать значения наблюдаемых квантовой системы, окончательно отказавшись при этом от идеи подспудной реальности. Естественно, что именно последний вариант и пришелся по душе большинству ученых.

Первый отчет об опытах Аспе появился в 48-м номере Physical Review под названием Experimental realization of Einstein-Podolsky-Rosen Gedankexperiment: a new violation of Bell’s inequalities. Джерзински был соавтором статьи. Через несколько дней к нему зашел Деплешен. Сорокатрехлетний Деплешен возглавлял Институт молекулярной биологии НЦНИ в Жифсюр-Иветт. Он все больше утверждался во мнении, что в механизме генных мутаций от них ускользает что-то фундаментальное, и это что-то, вероятно, связано с более глубинными процессами, происходящими на атомарном уровне.

Их первая встреча состоялась в комнате Мишеля в университетском общежитии. Деплешена не удивили унылость и аскетизм обстановки: чего-то в этом роде он и ожидал. Разговор затянулся до поздней ночи. Конечность перечня фундаментальных химических элементов, напомнил Деплешен, и навел Нильса Бора на самые первые размышления на эту тему еще в десятых годах прошлого века. Планетарная теория атома, основанная на электромагнитных и гравитационных полях, должна была бы, по идее, привести к бесконечному числу решений, к бесконечному числу возможных химических элементов. Однако вселенная состоит всего из сотни элементов или около того; этот список фиксирован и неизменен.

Такая ситуация, глубоко аномальная с точки зрения классических теорий электромагнетизма и уравнений Максвелла, должна была, снова напомнил Деплешен, неминуемо привести к созданию квантовой механики. Биология, по его мнению, сегодня находится в аналогичной ситуации. Существование во всем животном и растительном мире идентичных макромолекул и неизменных клеточных ультраструктур нельзя, на его взгляд, объяснить строгими ограничениями классической химии. Тем или иным образом – каким именно, пока что установить не удалось – квантовый уровень должен быть непосредственно задействован в законах, управляющих биологическими явлениями. И тут перед ними открывалась совершенно неизведанная область исследований.

В тот первый вечер Деплешен был поражен широтой мысли и сдержанностью своего юного собеседника. Он пригласил его прийти к нему на ужин в следующую субботу, он жил на улице Политехнической школы. К ним присоединится один его коллега, биохимик, автор работ об обратных транскриптазах.

Мишель, придя к Деплешену, почувствовал себя в декорациях какого-то фильма. Мебель из светлого дерева, терракотовая плитка на полу, афганские килимы, репродукции Матисса… До сих пор он только догадывался о существовании этой обеспеченной, интеллигентской среды с ее утонченным, взыскательным вкусом; теперь он мог домыслить и все остальное: семейное поместье в Бретани, возможно, деревенский домик в Любероне. Ну и квинтеты Бартока до кучи. – мельком подумал он и приступил к закускам. К ужину подали шампанское; на десерт – ягодную шарлотку, к которой полагалось превосходное полусухое розовое вино. Тут Деплешен и изложил ему свой план: он добьется создания для него места в своем отделе; Мишелю придется немного подтянуть биохимию, но все может получиться достаточно быстро. Он же станет научным руководителем его докторской; после защиты Мишель получит право претендовать на постоянное место.

Мишель взглянул на камин – там, в самом центре, стояла небольшая кхмерская статуэтка, отличавшаяся поразительной чистотой линий; она изображала Будду, берущего Землю в свидетели. Он откашлялся и принял предложение.