Елена

И доложить ему.

(Решившись.)

Так кто же в поле

Пойдет царю сказать о Менелае?

Так будет безопасней для меня.

Елена

(бросаясь к коленям Феонои)

О дева… Я с мольбой к твоим коленям

Припала, и печальный этот прах

Я телом покрываю… Я за нас

Тебя молю обоих: за себя

И этого несчастного. Как долго

Его ждала я – и сейчас ножу

Его отдам? О нет! О Менелае,

Вернувшемся в объятия мои,

Ты не расскажешь брату: заклинаю

Тебя – спаси его; не отдавай

Ты святости души своей в обмен

За злую и неправедную милость!

Насилье неугодно божеству:

Приобретать – не похищать велело

Оно нам достояние свое

И отвергать богатство, если кривдой

Оно добыто. Общим небеса

Покровом нам, земля сырая общей

Обителью; но дом и то, что в доме,

У каждого свои, и не велит

Закон чужое отнимать насильем!

На счастье нам – хоть моего страданья

Ценой – отцу доверил твоему

Меня Гермес, для мужа моего

Чтобы сберег. Вот муж мой, взять с собою

Меня он хочет. Но возьмет ли мертвой?

И передаст ли мертвому живую

Родитель твой? Да, вникни в волю бога,

В отца завет! Вернуть иль не вернуть

Они б велели ближним их добро?

Вернуть, конечно. Неужели ж выше

Поставишь ты греховный помысл брата,

Чем благородство твоего отца?

А если ты, пророчица, которой

Свою и боги открывают волю,

Отца святую правду оскорбишь,

Неправую спасая правду брата,

Что за позор! Все тайны божества

Постичь, о сущем и не сущем верно

Судить, – а божью правду попирать!

Ну, а затем… Ты видишь: море бед

Мою ладью колышет, – о, спаси,

Спаси меня, союзницей да будет

И жалость справедливости твоей!

Ведь человека нет, кого б мое

Не возмущало имя. Вся Эллада

Молвы полна о той, что, изменив

Супругу, на злаченые чертоги

Польстилась. О, отдай отчизну нам!

Коли вернусь я в Спарту, – очевидной

Всем эллинам ты сделаешь игру

Богов и верность строгую Елены;

Себе верну жены я честной имя

И выдам дочь. Кто ж иначе моей

Захочет Гермионы? Я скитанья

Покончила бы горькие тогда

И достоянием родного дома

Свободно б насладилась. Если б муж

Убит был на чужбине – в слез потоках

Я б утешение вдовству нашла;

Но ведь он здесь, спасен от бед, от смерти,

И у меня отнять его хотят…

Царевна! Милосердье! Правды отчей

Ты оживи нам память. Выше славы

Для человека нет, как на отца

Великою душою быть похожим.

Корифей

Я тронута твоей мольбою, мне

Так жаль тебя! Но речи Менелая

Я жду: что скажет он за жизнь свою?

Менелай

К твоим ногам я не решусь припасть,

Слезами обливаясь: лавры Трои

Позорить малодушьем непристойно.

Хоть говорят, что благородных красит

В беде с ресниц упавшая слеза,

Я не поставлю этой красоты

Коль красота тут есть – превыше духа

Отважного.

Коли подскажет сердце

Тебе, жена, пришельца уберечь,

Когда жены он требует по праву,

Отдай жену ему и сбереги;

А скажешь «нет» – ну, что же? Не впервые

Мне принимать удар судьбы: дурной

Зато себя ты выставишь навеки.

А что меня достойно, справедливо

И за душу больней тебя возьмет,

То я скажу, припав к отца могиле:

«О старец, каменной гробницы житель!

Я требую супруги от тебя!

Верни ее: сам Зевс ее доверил

Тебе, чтоб мужу ты ее сберег.

Не можешь, знаю, мертвою рукою

Ее живому передать: внуши ж

Ты дочери, чтоб имени отца

Священного на жертву злым укорам

Не отдавала вещая, когда

К тебе в чертог глубокий доноситься

Моления людские будут. Все

В ее руках теперь. И ты, подземный

Аид, мне будь союзником! Иль мало

Из-за нее ты принял тел людских

Там, под булата моего грозою?

Ты получил вперед награду: дай же

Иль им вторичной жизнью зацвести,

Иль ей со славой отчею сравняться

И возвратить супругу мне мою».

(Опять обращаясь к Феоное.)

А если вы отнимете ее,

К ее словам прибавить я имею

Еще одно. Мы клятвою связали

Себя, – и вот что будет, дева. Если

Придет твой брат, я с ним вступаю в бой:

Иль он падет, иль я – рассказ несложен.

А если вызова не примет он

И голодом просителей у гроба

Неволить вздумает, – ее убить

Поклялся я и тот же меч двуострый

И в собственную грудь вонзить – вот здесь,

На насыпи могильной, чтобы крови

Струи в подземный терем потекли.

И двое нас на тесаном гробу

Уляжется тебе укором вечным

И на позор отцу. Но на моей

Жене ни брат твой, ни другой, царевна,

Не женится. Коль не домой и в Спарту,

Ее возьму в обитель мертвых я.

Вот речь моя. А слез и женских жалоб

Не жди: не жалким – сильным быть хочу.

Коль хочешь – убивай: позорной смерти

Я не приму. Но лучше – снизойди

К моим словам: тогда и я Елену

Верну себе, и ты – венец святой.

Корифей

Тебе вершить, юница, эти речи:

Всех примири благим своим судом.

Феоноя

Во мне и кровь и ум благочестивы.

Я и себя блюду, и честь отца

Не запятнаю; брату же услугу

Себе в позор не вправе оказать.

Великая святыня Правды в сердце

Воздвигнута моем; она – Нерея

Дар, Менелая, – я сохраню ее.

И раз улыбка Геры над тобою

Я с нею заодно. Киприда же…

Гневить ее не буду, но не с нею

Мои пути: я – дева навсегда.

В чем ты отца корил за прагом смерти,

В том я с тобой согласна: я б виновна

Была, не возвратив тебе жены;

Ведь он бы вас соединил, будь жив он.

А за дела такие есть возмездье

И под землей, и здесь для всех людей.

Хоть не живет умерший, дух его

Сам вечен, в вечный принятый эфир.