Елена Феррари

До Эйфелевой — рукою подать!

Подавай и лезь.
Но каждый из нас — такое
Зрел, зрит, говорю, и днесь,
Что скушным и некрасивым
Нам кажется ваш Париж.
«Россия моя, Россия,
Зачем так ярко горишь?»

Марина Цветаева «Лучина». Париж. Июнь 1931 года

К марту 1930 года Елена Феррари уволилась сначала из Главконцесскома, затем из Фотокинокомитета, где проработала около месяца, и с 1 апреля поступила в распоряжение начальника IV Управления Штаба РККА. На первый взгляд следующие два года ее жизни выглядят для исследователей почти полностью белым пятном. Но только на первый взгляд.

Именно в это время была поставлена точка в ее прижизненной литературной судьбе. В рабочем архиве серии «Литературное наследство» Института мировой литературы имени все того же А. М. Горького сохранился двухстраничный документ под названием «Список лиц, выбывших из числа членов ВССП по перерегистрации, утвержденной 19 августа 1931 года». Под номером 96, между Андреем Васильевичем Успенским и Анастасией Ивановной Цветаевой, числится она — «Феррари Е. К.». ВССП — это созданный в 1929 году Всероссийский союз советских писателей, одна из многих писательских организаций, существовавших параллельно со знаменитой РАПП (Российской ассоциацией пролетарских писателей). ВССП был призван заменить ВСП — Всероссийский союз писателей, куда входили, помимо прочих, и Шкловский, и Ходасевич и который воспринимался как своеобразный профсоюз литераторов-«попутчиков», способных «перевоспитаться» и передать полезные навыки уже насквозь советской литмолодежи.

Понятно, что в 1920-е годы Елена Константиновна как-то тянулась к большой литературе — может быть, даже вопреки своей дружбе с футуристами, потому что с каждым годом ускорялся дрейф советских писательских организаций в сторону формализации профессии и принятия соцреализма как единственно верного метода отображения действительности на бумаге. Но то, что она вступила в ВССП (а это не могло произойти раньше 1929 года), показывает, что еще в конце десятилетия она надеялась вернуться в литературу — литературу уже абсолютно советскую, не предусматривавшую метаний — ни шага влево, ни шага вправо. Движение к приемлемым для власти (и власти необходимым) формам завершилось созданием в 1934 году Союза советских писателей под руководством Максима Горького, и на непростом пути к нему необходимо было время от времени проводить «чистки» — писателей становилось и многовато, и не все были властью поняты. Некоторых исключали за несоответствие формальным признакам, как, например, Анастасию Ивановну Цветаеву — за неорганизацию творческих вечеров. Некоторые потом были восстановлены, но даже те, кто не вернулся, продолжали издаваться — чистка не была фатальной. Не повлияла она и на карьеру Елены Феррари, она лишь поставила точку в ее литературной деятельности. Эпоха романтики, молодости, стихов окончательно ушла в прошлое. Настало время разведки.

С 1930 года наша героиня работала в Париже, хотя в популярной версии ее биографии местом командировки по неизвестной причине указана Италия[273]. Однако в представлении на награждение Елены Феррари орденом Красного Знамени сказано вполне четко и недвусмысленно: «С половины 1930 г. и по настоящее время (видимо, не позже февраля 1933 года. — А. К.) она находится на нелегальной агентурной работе во Франции, в ответственной роли помощницы руководителя нашей разведки в этой стране и весьма умело и добросовестно выполняет свою работу, способствуя нашей осведомленности о состоянии, силах и намерениях одного из наших основных противников — капиталистической Франции»[274]. То, что она работала в Париже, подтверждают и другие источники, которым можно (и следует) доверять. Более того, именно когда наша героиня находилась во Франции, в 1930–1932 годах, произошло сразу несколько важнейших событий, повлиявших не только на ее судьбу, но даже на память о ней.