Елена Феррари

«Дорогая Ирэн!

Вы знаете, как я вас ценю… и очень заинтересован в том, чтобы вы развернулись там по-настоящему и сделали все, на что вы способны. Для этого [необходимы] два условия: хорошая крыша и здоровье. Об этом старайтесь не забывать.

Дальнейший план — принимаю любое ваше обоснованное предложение и даю вам карт-бланш. Работайте! Этим и измеряется мое отношение к вам. Хотел бы, чтобы так ко мне относились мои начальники (курсив мой. — А. К.). Делайте все с расчетом вернуться сюда к концу лета для оформления корпоративных дел. Учтите данную в этом письме ориентировку для всей вашей последующей деятельности — нас очень сильно занимает возможность получения полноценных технических материалов.

В конечном счете, я уверен, что сделаете по-хозяйски все, что сможете.

Жму руку. Ваш Директор»[334].

По-отечески относящийся к Елене Константиновне Семен Петрович Урицкий стал когда-то, в эпоху и разведывательного и полицейского хаоса, резидентом-неудачником, основную часть дальнейшей карьеры строил в линейных и учебных частях Красной армии, а теперь фактически выполнял функции замполита Разведупра при настоящем профессионале из НКВД — Артузове. Который к тому же был направлен в Разведупр Сталиным, Сталину отчитывался и на Сталина же ссылался, как только в отношениях с Урицким возникала какая-то сложность[335]. Неудивительно, что Урицкого не очень-то уважали ветераны разведывательной работы вроде Феррари, а он, чувствуя себя в собственном учреждении временщиком, стремился сгладить углы. Вот и получается, что единственное, что мог сделать Директор, это посоветовать беречь здоровье, искать интересные темы самой да больше внимания уделять научно-технической разведке, на которую была нацелена почти вся обширная резидентура Разведупра в США да и в мире в целом.

Очередное совпадение, но обоснованное сложением иных факторов: в том же 1936 году похожая ситуация складывалась с женой одного из руководителей Коминтерна Айно Куусинен. Она была направлена в Японию с аналогичными — широкими, но расплывчатыми полномочиями, а единственная конкретная задача, которая была поставлена перед ней Артузовым, по своему содержанию напоминала отрывок из плохого шпионского романа:

«…По плану — пом. Резидента — вербовщик к Рамзаю. Задача — завербовать одного-двух источников из чиновников или офицеров военного министерства или генштаба для освещения вопросов подготовки мобилизации и т. п.

Держит связь — с Рамзаем.

Легализация — шведская писательница…»[336]

Как будто подходящих для вербовки офицеров японского Генштаба можно было выбирать, как хлеб в бакалейной лавке…

Даже легализация женщины-разведчика в Японии под прикрытием шведской писательницы напоминает привычную «крышу» нашей героини. Правда, в Нью-Йорке Елена Константиновна сменила любовь к литературе на тягу к изобразительному искусству. Она записалась в школу живописи, где

«делала заметные успехи… стала старостой учебной группы» и, если верить и дальше канонической версии, влюбила в себя брата однокурсницы — офицера Военно-морских сил США, который был не прочь поделиться военной тайной с подругой сестры — красавицей с итальянским паспортом и слабыми легкими[337].