Елена Феррари

Разумеется, и Николай Николаевич Чебышёв, и практически все представители русской эмиграции с нетерпением ожидали совершенно иных результатов расследования. Генерал Ермаков сообщал Врангелю: «С нашей стороны центр давления был, во что бы то ни стало, как этого требовал Главком, <в доказательстве> предумышленного столкновения»[167]. Не получилось. Причем тот же Ермаков с горечью вынужден был признать, что давить не удается по многим причинам, в том числе из-за расхлябанности собственных представителей, которые, например, сообщили о двух погибших только через несколько дней (!) после катастрофы, заметив (!), что утонул еще и матрос Аршинов. О нем вообще решено было не сообщать французским следователям, чтобы не позориться и не подрывать доверие к свидетельским показаниям[168]. Тем более что один из французских участников расследования вполне резонно возразил на доводы о «красном следе» в аварии предположением, что яхту гораздо проще и надежнее было бы утопить ночью вместе со спящим Врангелем и всем его имуществом с помощью какого-нибудь греческого буксира, который после этого вообще мог бы уйти незамеченным, а не разворачивать поперек Босфора большой пароход с пассажирами на борту, которые все оказались свидетелями в пользу большевиков. И это не говоря уже о том, что при таком количестве агентов Москвы в Константинополе, множестве обозленных на него солдат и офицеров, Врангеля было бы куда проще застрелить, как полутора годами ранее был застрелен бывший начальник штаба деникинской армии генерал Романовский.

Это, пожалуй, одни из главных и самых трудно опровергаемых доводов не в пользу того, что диверсия против «Лукулла» была устроена разведкой красных. Зачем надо было городить такой огород с иностранным пароходом, который неизвестно во сколько сможет пойти на таран, неизвестно, попадет ли (еще одна турецкая лодка проскочила бы перед его носом, капитан сманеврировал бы — и все, конец расчетам), и совсем не факт, что лоцман и капитан не выдадут тех, кто заказывал диверсию. Непонятно (снова это слово), и как можно было скоординировать усилия лоцмана и капитана — судя по их показаниям, «Адриа» приняла на свой борт Сангуски случайно — тот только что отвел к стоянке другое судно. И вместе с ним на борт должны были подняться чины английской морской полиции, которые только по роковому совпадению опоздали к отплытию от Леандровой башни и до самого «Лукулла» преследовали итальянский пароход. Слишком все сложно и ненадежно.

Наконец, против кого была бы диверсия? Против Врангеля? Но, повторимся, его действительно проще было бы застрелить на берегу. Одного желающего, даже смертника, нанять не составило бы таких усилий, как выискивать итальянского капитана, способного за какой-то куш поставить на карту карьеру и свободу. Казна бывшей белой армии? Но так ли это было важно для Москвы, если имевшихся денег в любом случае не могло хватить на обеспечение более чем стотысячного корпуса? А если вспомнить, что еще весной того же года Япония приняла решение вывести из России свой экспедиционный корпус, с тем чтобы эвакуировать на Дальний Восток армию Врангеля, вооружить и обеспечить ее всем необходимым для военных действий[169], — такая проблема уж точно не решалась путем отправки на дно 40 тысяч франков, каковые, по некоторым данным, и лежали в сейфе, хранящемся ныне на дне Босфора[170].

Известия о том, чем кончилось следствие, не обрадовало белых. В отличие от июньских событий здесь не было возможности обвинить в предвзятости турок, а конфликтовать с французами и англичанами, от которых по-прежнему зависела судьба остатков бывшей белой армии, обошлось бы дороже. К тому же с логичными выводами следствия трудно было не согласиться даже им. Сам Чебышёв — человек, приближенный к Врангелю, тогда, в 1921 году, не сумел сказать ничего внятного по поводу того, чья же именно «злая воля» (или Воля?) управляла штурвалом итальянского парохода, едва не убившего главкома, но унесшего жизни трех других человек. Следя за ходом расследования, Николай Николаевич был вынужден лишь в очередной раз констатировать и без того ранее известное: да, «Адриа» поддерживала постоянные оживленные сношения с советскими портами Черного моря. Да, имелось предупреждение (а действительно ли имелось? Его ведь никто никогда так и не опубликовал), что на борту парохода, вероятно, находятся чекисты. Но где их — чекистов — тогда не было?