Элеонора Аквитанская. Королева с львиным сердцем

О, наихудший зверь[176]! Зверь, куда более жестокий, нежели тигры и вампиры, продал моего сына, рыцаря Христа, помазанника Господня, паломника Распятого – и передал его, закованного в цепи, императору. Таким образом, он попал к более жестокому противнику, и из тюрьмы он переведен в лабиринт, и попал от Сциллы к Харибде[177]. Со дней Иуды Искариота[178] не было никого, подобного ему (Леопольду Австрийскому или Генриху VI. – Е. С.), кто так нарушил бы закон Всевышнего, кто столь злокозненно предал бы праведного человека! Все это творилось в тайне и под покровом тьмы. Воистину, это были дела тьмы!

Отец милости, я умоляю в память об избытке твоей сладостности, освободи невинного от уст льва и от руки[179] зверя. Какая тебе польза от крови того, кого конкретно требовали из рук твоих?

Поскольку мы некогда верили, что Господь окажет милость сыну моему через тебя, мы были довольны. Теперь же дело повернулось совершенно иначе. Широко и повсюду празднует дьявол свой триумф! Он орудует злобой с мудростью, и когда люди слышат о пленении моего сына, это разносится по перекресткам Газы и этому торжественно рукоплещут необрезанные[180] на перекрестках Аскалона. Увы, увы! Тяжким ударом поразил нас Господь, и, наказав верного слугу, тиран вырвал мое сердце, а разграбляя Церковь, он творит зло в земле святых. Он поглотил бесчисленное множество людей, [принеся] горечь и печаль. И, свершив все это, ярость его не угомонилась, а рука еще дальше простерта. Он не щадит ни монахов, ни затворников, ни монахинь, ни прокаженных. Воистину, правосудие и закон, страх Божий, вера, почтение и праведность погибли. Восстань, Господь, доколе спишь? Восстань и избави меня от погибели![181]

Побудись к действию и ты, о папа, пусть не скорбями несчастной грешницы, но хотя бы плачем бедных, стонами закованных, кровью зарезанных, разграблением храмов и, наконец, общим унижением святых. Посмотри, насколько подл враг: враги Церкви стали сильны в святом месте, они продолжают беззаконничать; умножая сговоры, усиливаются; прибавляют зло ко злу, так что кровь сливается с кровью, а гордость их постоянно растет, и нечистота ныне живущих не только достигает меры их отцов, но и преисполняет ее. Наверняка они заслуживают страшного проклятия или, скорее, удара молнии.

Восстань же, епископ всего мира, и пусть изойдет правосудие из твоей руки, словно молния. Как Петр поразил Ананию и Сапфиру[182] одним ударом и как одним же ударом он низверг Симона-волхва[183], пусть так исходящий из уст твоих дух поразит нечистых! Иначе окажется, что ты одобряешь своим согласием наложенные злом узы. Тех, кто не исполняет своих обязанностей, Господь сопричтет с делающими беззаконие.

Препояшься же высоко своим могущественнейшим мечом, а именно – мечом духовным, который есть Слово Божие. Пусть рука твоя сотворит справедливость, и силой, дарованной тебе свыше, исторгни жезл нечестивых мощью праведного. Защити моего сына щитом твоей доброй воли, и пусть невинного более не угнетает сын беззакония. Когда невиновность моего сына будет подтверждена всеми – и теми, кто рядом с ним, и теми, кто далеко – тебе уже не будет извинения от греха. Какое извинение может оправдать твое промедление и небрежение, когда всем ясно, что ты имеешь власть освободить моего сына, но не хочешь? Разве не каждое королевство и вся правящая власть вручены Богом апостолу Петру, а через него – и тебе? Благословен Господь, давший такую власть человеку! Ни король, ни император, ни герцог не свободны от ига твоей юрисдикции. Так где же ревность Финееса? [184] Где власть Петра? Где тот, кто сказал: «Ревность по доме твоем снедает меня»?[185] Должно показать, что двуострый меч в твоих руках дан тебе и твоим со-епископам не просто так для показухи. Скажи неправедным не поступать неправедно, а безбожным не возносить рог свой[186]. Почитаемое достоинство апостольского преемства не должно выродиться при наследнике Петра. Осознай свое превосходство, покажи свою ревность, препояшься для служения силы и окажи почесть своему служению. Слава твоя прострется в будущее, и следующее поколение будет знать, как тщетно похвалялся тиран, и с какой мощью папский престол покарал его бахвальство.

Точно так же да пребудешь ты в опасности и обвинен, если руки твои останутся праздными, а безнаказанность придаст силы грешнику. И если действительно все это происходит на покрытой бурной растительностью земле, то что же произойдет в пустыне? [187]

Отче, молю тебя, вспомни, каким другом тебе был мой муж, король Генрих, отец нынешнего короля, как он был верен тебе. Отметь, что и наследник отцовской привязанности тоже дружественен тебе. Да не удалят из твоего сердца, с какой заботой я излагала ему дела твоих легатов, на самом же деле – твое дело. Если когда-нибудь мое внимание к твоим нуждам ослабеет, да умру я заслуженно от ничтожных врагов моих!