Эльф среди людей

– Да, – сын Эарендила вздохнул, глубоко, тяжело. – Будто не было ни Эрегионской войны, ни Последнего Союза, ни Кольца, ни Ривенделла, ничего. Я – мальчишка, и на меня смотрят все балроги и драконы разом. И смерть пришла в наш дом.

– Ну почему ты мне об этом не сказал?! – вырвалось у нолдора.

– А как я мог тебе об этом сказать? – горько спросил Полуэльф. – И потом: скажи я – и что? что бы ты смог сделать?

– Да что угодно! Никогда не показываться у тебя, или… наоборот, приходить каждый год, еще чаще, чтобы ты привык меня видеть, чтобы память больше не возвращала тебя в прошлое!

– Ты громко кричишь. Мы не одни.

– Прости.

– Что ж, – произнес сын Эарендила, – ты узнал причину.

– Владыка… что мне сделать?

– Ты невиновен, Хэлгон. И большее, чем этот разговор, не в твоих силах. – Элронд помолчал и добавил: – Возможно, ты прав, и мне следовало пойти моему страху навстречу, а не прятаться от него.

– Тебе ведь легче? – участливо спросил нолдор. – От того, что рассказал?

…еще сегодня утром он и предположить не мог, что его станет волновать, легко ли Элронду.

– Пожалуй, – задумчиво отвечал владыка эльфов. – И к лучшему, что мне не придется везти это на Запад.

А Хэлгону думалось, что Глорфиндэль поистине величайший из героев Арды: сегодня он уничтожил всех балрогов и драконов Гондолина, но не мечом или копьем, а одной негромкой просьбой.

Звезда Феанора

Волны.

Тихие волны. Едва слышные.

Шелест одежд. Шепот голосов. Почти бесшумные шаги.

Волна за волной, они уходили: по одному и несколько. Эльфы и редкие люди. Осторожно, словно полную до краев чашу, неся светлую печаль прощания.

Их было… десятки? сотни? – но почти каждый шел один.

Не задеть другого. Не потревожить его хрупкий мир. Не нарушить тот светлый образ ушедшего друга, который сейчас – в последний раз и на века вперед – создается в сердце оставшегося.

Волна за волной, они уходили тихо.

А многие стояли, глядя в спокойно дышащие волны залива Лун, еще связанные незримой нитью с кораблем, которого уже было не различить даже эльфийскому взору.

Солнце зашло, но пока было светло.

Когда стемнеет – надо будет возвращаться в сегодняшний день. Но пока горизонт ясен – можно быть во дне вчерашнем, быть с тем, кто оставил тебя, но с кем ты всё еще не можешь проститься. Хотя корабль уже далеко.

…хотя корабль уже в другой судьбе.

…уже там, где нет никакой судьбы.

Волна за волной.

Идущие прочь из Гаваней не поднимали глаз на тех, кто смотрел на запад.

Словно виноваты в чем-то. Словно прося извинений, что их печаль разлуки не так глубока.

Молчали и фалмари. Ни звука флейты или арфы.

Не нарушить тишины.

Только вздохи моря.

Волна за волной.

Взгляд. Не прикоснуться рукой, не потревожить словом. Но дотронуться взглядом – осторожным и вежливым.

Гаэлин.

Этот юноша умеет смотреть – почтительно, настойчиво и скромно разом.

Юноша?

Сколько тысяч лет Гаэлину, если за те без малого семнадцать веков, что вы знакомы, он не изменился ни лицом, ни нравом? Как давно он спрятался от судьбы в этой раковине облика почти мальчика? Юность и слабость – надежная броня… как давно ты надел ее, вечный слуга Кирдана? Эпоху назад? Две? Три? От Куйвиэнен?

Хэлгон глубоко выдохнул. Надо идти. Надо жить дальше. Ждет лорд. И чего-то хочет…

Нолдор вопросительно приподнял бровь.

– Владыка Кирдан просит тебя придти, – с легким поклоном произнес Гаэлин, – в Беседку Ветров.

Хэлгон менее всего ожидал такого места для разговора.

В октябре Беседка Ветров обычно принадлежала тем, в честь кого и звалась, – пронизывающим северо-восточным ветрам и дождю. Но последние дни было ясно и тихо, словно лето решило вернуться.

На столе горел небольшой масляный светильник под слюдяным узорным абажуром. Почти стемнело.

– Владыка?

– Ты быстро пришел. Я думал, Гаэлину придется дольше звать тебя.

– Почему сюда, владыка?

– А разве ты не любишь эту беседку?

Нолдор усмехнулся:

– Люблю? В ней я испытал больше мучений, чем в любом другом месте Средиземья! У меня было легче на сердце, когда я спускался в тролльи пещеры и входил в логова орков, чем когда поднимался сюда!

– Надеюсь, ты шутишь.

– Отчасти нет. Легче выслеживать тварей, чем облекать чувства в слова и отдавать слова листу. Гораздо легче.

Кирдан ответил сдержанным кивком.

– Я звал тебя, Хэлгон.

­– Я слушаю, владыка.

– Я звал тебя, чтобы не говорить, а показать. И, может быть, не только показать… Подойди ближе.

Тот повиновался.

Кирдан протянул сжатую руку к светильнику, перевернул ладонью вверх и медленно раскрыл пальцы.

Сверкнули грани – и словно свет засиял в каждом из них.

Сапфир, адамант и рубин.

Три Кольца.

– Они?!

Кирдан опустил веки, подтверждая.

– Можно?!

– Можно – что?

– Потрогать.

– Бери.

Кирдан положил Кольца на стол.

– Вы, нолдоры, любите драгоценности. Играй, – он усмехнулся, садясь в высокое кресло. Хэлгон не слышал его.

– Я и помыслить не мог, что прикоснусь…