Эльф среди людей

– Нет, правитель людей, ты не можешь мне запретить, – спокойно ответил эльф. – Я не приносил тебе клятвы верности. Твоим предкам, поверь мне на слово, я не приносил ее тоже. У нас общий путь и общий враг, да. Но сейчас твой путь лежит не далее границ Рудаура. А мой ведет в сердце Ангмара.

Нолдор говорил спокойно и мягко, но Мальвегил вдруг почувствовал себя даже не мальчишкой перед старшим, нет, – безумцем, который пытается словом изменить полет птицы или запретить дуть ветру.

– Хэлгон. Прости, ты прав, и я действительно не могу приказывать тебе. Но идти одному в сердце вражьей страны – это верная смерть!

Тот холодно сощурил глаза:

– Я немногое рассказывал о своей той жизни, но, надеюсь, тебе известно, что я был разведчиком у самого Келегорма Неистового. Не стану хвастаться, будто числился самым лучшим, но мой лорд, – слово «мой» Хэлгон произнес так, что Мальвегил почувствовал себя песчинкой у подножия скалы, – ни разу не был мной недоволен. И, поверь, твари Нан-Дунгортеба были страшнее всех орков Ангмара , вместе взятых.

Мальвегил помолчал, кусая губы. Проговорил:

– Я действительно забыл, кто ты. Сколько себя помню, ты всегда выполнял самые сложные поручения отца, и я действительно привык считать тебя нашим разведчиком.

– Я не сержусь, князь, – примирительно кивнул нолдор. – Пожелай мне удачи.

– Ты вернешься, Хэлгон.

В тоне дунадана не было вопроса.

– Я вернусь.

Хэлгон спустился вниз, в кладовые. Старый Тогор (нолдор помнил его отважным всадником, но лет двадцать назад в серьезной стычке его, по собственному выражению, «порубили на жаркое», он почти чудом выжил, но о коне и копье пришлось забыть) приветствовал разведчика удивленным движением бровей:

– Куда это тебя так сразу?

– Собери меня в дорогу, дружище.

– Надолго?

– Месяца на два. Или на три.

Хадор присвистнул:

– Волк меня раздери, куда?!

– Вернусь – расскажу, – пожал плечами нолдор.

– Князь отправил? – спросил Тогор, привычно укладывая в мешок разведчика сухари, овсяные лепешки, вяленое мясо и прочую снедь.

– Не совсем. Но он знает.

– Погоди-ка, – старый воин скрылся в недрах своих владений и вскоре вернулся со свертком одежды. – Держи.

– Считаешь, что я обносился? – усмехнулся нолдор, беря ткань в руки. И вдруг словно обжегся: – Ты с ума сошел! Это же для княжеской конницы! Забери.

Тогор величаво осведомился:

– С каких это пор простой разведчик указывает старшему хранителю припасов?

– Но это же шелк!

Это была ткань, привезенная откуда-то с юга, то ли из Гондора, то ли из совсем дальних краев. Не воздушное полотно для девичьих нарядов, не блестящая нежность для царственных облачений, нет – это был тяжелый шелк, не ведающий блеска, плотный настолько, что лучшие льняные ткани покажутся рыхлой мешковиной по сравнению с ним. Вдвое прочнее льна и в холод вдвое теплее шерсти. Его надевали всадники под доспех.

– Ты хочешь сказать, что там, куда ты идешь, эта одежда будет лишней?

Нолдор молча покачал головой.

– Или ты боишься, что князь разгневается, когда узнает, что я...

– Да нет, – перебил Хэлгон, – князь, пожалуй, похвалит тебя.

– Тогда что же?

– Я не привык.

Туманы прошлого

Шелк был тканью Амана – земли, внезапно из матери превратившейся в мачеху. Что-то из аманских вещей осталось, но новые одежды они предпочитали ткать изо льна. И сами не знали, сколько шелков сгорело вместе с кораблями: к поклаже своих отвергнутых сородичей они не притронулись.

Лен, гладкий и блестящий, стал их парадным одеянием – от сыновей Феанора до последнего дружинника. Для этого он подходил даже лучше шелка: жестче ткань, прямее линии, строже облик. Пусть Нарготронд красуется в новеньких шелках – Химрингу довольно льна!

Даже на теплом юге, у Амон Эреб, шелк не ткали.

Но неприязнь суровых нолдор к шелку была непостижима для их скромных союзников – нандор, не понимавших, зачем отказываться от нитей, которые дает сама природа. Келегорм, а следом и его братья поневоле признали: доспех лучше надевать на шелковую рубаху, да и подшлемник из шелка удобнее. Что ж, скромная нандорская ткань нисколько не противоречила парадному льну.

Но и такого шелка Хэлгон не носил никогда. Зачем разведчику кольчуга, а тем паче – латы? Легкий кожаный панцирь – и то не всегда. Так что у разведки парадные одежды от боевых отличались мало.

Или боевые от парадных, что звучит несравнимо более гордо.

* * *

«К себе» Хэлгон заглянул лишь затем, чтобы бросить под кровать старую одежду: еще крепкая, даром что не шелк. Потом пригодится.

Было нечто донельзя правильное: оставить что-то на потом, отправляясь в Ангмар.

Хэлгон присел на краешек кровати. Эта старая доска на ножках, чуть тронутая резьбой и потемневшая за три века, да пара мешков с памятными сердцу бесполезностями – вот и всё его имущество. Соседние кровати вдоль стен – такое же «к себе» собратьев по разведке.

В Аглоне было примерно так же.