Эльфийская ночь

         - Нет, - неохотно произнёс принц, нахмурив брови, - но тонкие жилки лопаться начали. Обе зеницы Его Величества совершенно красны от разлившейся крови...

         - Так осень на дворе, - равнодушно заметил капитан, - яблоки созрели.

         Содара всё-таки не выдержал и раздул ноздри.

         - Капитан! - начал было принц, багровея лицом.

         - Ты не хрен с бугра! - резко сказал Немец. - Ты принц! Император - твой отец. Хочешь спасти? Хочешь спасти отца, хочешь спасти Варту - заставь Его Величество выслушать эльфа.

         - Пусть, - произнёс Его Величество, одолев очередной приступ жестокого кашля. - Варта - империя людей. Но мы всегда готовы обратить наше внимание и к словам эльфа. Даже столь безумным словам.

         Кави переглянулся с Дуртой. Достойный мудрец сосредоточенно поджал губы: признаки совпадали, однако совпадали даже и с избытком - наряду с привычными уже проявлениями Земной "пневмонии", император убедительно демонстрировал залитые кровью очи, тонкую сетку жилок на лбу и щеках, неуёмную дрожь в пальцах...

         Сомнений не оставалось.

         - Ваше Величество, - упрямо произнёс Содара, - вынужден указать на то обстоятельство, что, несмотря на ряд довольно убедительных доказательств, - каковые доказательства, впрочем, могут оказаться и ловкой подделкой, - у меня по-прежнему остаётся изрядно сомнений в действительности...

         - Пагди, - напомнил император.

         - Мы не можем быть уверены, что это и в самом деле Пагди.

         - Мы можем быть уверены, - с веской иронией ответил Его Величество, на этот раз явно избегая использовать "мы" в форме множественного числа величия. - Мы - Адинамы.

         С этим вполне очевидным положением принц, разумеется, спорить не решился, однако попытался зайти с иной стороны.

         - Я отправлял всадников к гробницам. - заявил он, - Покой усыпальницы Адинама Первого не нарушен.

         - Мы поклонились гробницам. На нашем обратном пути в Нагару. Меч, несомненно, внутри.

         - Отец!..

         Адинам Добрый вскинул руку. Ладонь заметно дрожала.

         - Вы убедили нас в существовании "грудной чумы". Пусть. Да и сложно было бы не убедиться, - император закашлялся, сырые пунцовые морщины некрасиво стянули высокий лоб. - Но "Великой Чуме", о которой столь красочно рассказывает нам эльф, просто неоткуда взяться.

         Кави, который не знал императора в прошлой жизни, но привык относиться к отцу Севати с известным пиететом, - и даже в меру сил подражать его государственной мудрости, - с ужасом наблюдал происходящее. Этот сильный, могущественный человек отказывался признавать очевидное. О да; самому Кави решительно нечем было подтвердить свои слова, своё принесённое из грядущего знание. Однако в справедливости этих слов и этого знания вернее всего уверяло даже и поверхностное сравнение признаков - ибо первым из проявлений Великой Чумы являлось лопанье кровяных жилок в теле.

         Затем дрожание конечностей - и сие дрожание у Адинама Доброго делалось всё более явственным.

         Затем - кровотечение из внутренних полостей человеческого тела.

         Помутнение зрения, затем - сознания.

         Наконец - неотвратимая, мучительная смерть.

         Знаменитое династическое упрямство Адинамов понуждало Его Величество объяснять очевидное усталостью после тяжёлого похода, внезапной "грудной чумой", даже преклонным возрастом. Однако уверовать в приход той самой Великой Чумы, предсказанной ещё во времена основателей династии, император отказывался - непреклонная воля играла с ним злую шутку, заставляя закрыть глаза на неизбежное.

         Кави понимал, что отчасти виноват в этом сам. На сегодняшнем совете он рассказал всё, что помнил о начале поветрия, - умолчав, разумеется, обстоятельства, связанные с Севати, - и подобная решительная откровенность оказалась чрезмерной даже для императора.

         Его Величество, задыхаясь, кашляя и грозно блестя алыми очами, безапелляционно утверждал, что, раз Пагди не покинул пределов гробницы Адинама Первого, то условие пророчества не нарушено - и Варте ничто не угрожает!..

         О милосердные суры! сколь, оказывается, легко сломать бесстрашного, непреклонного человека - достаточно лишь указать на неизбежность крушения дела всей его жизни!.. и вот мудрейший из правителей прячет уши в дупло друпады.

         - Итак, - сказал Его Величество. От Кави не укрылось мгновенное замешательство монарха: император решал, не стоит ли ему подняться - и предпочёл остаться на походном троне. - Мы примем снадобье от "пневмонии". Что же касается распускаемых здесь слухов о якобы пришествии в наши земли Великой Чумы...

         - А кто вообще сказал, будто эту самую Великую Чуму в Варту должен принести именно Пагди? - с видом глубоко отстранённым осведомился сударь капитан.

         Однако, подумал Кави, сей доблестный храбрец ныне осмеливается прерывать речи уж и самого Адинама, хотя бы даже и Доброго.

         Эльф, затаив дыхание, присмотрелся к диспозиции, немедля определив опытным уж взором: глубокая задумчивость Немца служила лишь искусно надетой маской - бесцеремонным своим вопросом сударь капитан пока всего лишь промерял глубину под днищем бедама.