Эльфийский бык 3

— И в башне заточил? — Данька взмахом руки отправила Вещего Олега в небытие вместе с дружиной и конём. Зато нарисовала высокую башню. — Дракона нарисуй только… и вот она сидела, сидела в башне, ждала принца, а он не шёл… и принцесса заскучала…

— Вот так, — одними губами произнёс Мазин, — и начинается большая часть историй о великих подвигах…

Глава 35 О некромантах, кладбищах и драконах

Я вас прошу. Да не важно, откуда растут у него руки, если они золотые…

Из дамского разговора о мужьях богатых, бедных и в целом всяких.

Софья Никитична прикрыла глаза, очень надеясь, что улыбка не исчезнет, и что никто-то не заметит её слабости.

Или силы?

Сила и слабость так похожи.

Сила накатывала. Волна за волной. Волна за волной… и волны эти заставили Якова хмуриться. Он нахохлился, сделавшись похожим на мрачного сыча. И кажется, нервничать начал.

Тьма… заставляет нервничать.

Пока не привыкнешь.

Вот и люди в автобусе, до того переговаривавшиеся тихо, замолчали. Только Данька продолжала рисовать на стекле картинки, сочиняя собственную сказку о храброй принцессе, победившей всех рыцарей, чтобы защитить дракона.

А и то и вправду, чего они…

У принцессы была коса и ещё меч, куда больше княжеского.

Сила…

Сила убаюкивала. Обнимала пуховым одеялом. Она ластилась, почуяв наконец того, кто способен её услышать. И шептала, шептала, жалуясь на людей, таких бестолковых.

Беспокойных.

И стоило чуть прислушаться к шёпоту, как он распался на многие голоса.

Имена.

— Данечка… — Софья Никитична сжала сиденье, и покрытие его треснуло, выпустивши наружу белые куски поролона. — Детонька… а ты можешь сделать так, чтобы на стекле можно было писать? И это сохранилось.

Столько имён.

Столько лиц.

А блокнот Софья Никитична не взяла, решив, что всё одно отберут. Но ничего, стёкол много. И имена пишутся, пишутся имена… Яков повторяет их шёпотом.

И не только он один.

— Проклятье… — кто-то из мальчиков, которые заменили собой потенциальных жертв, потряс рукой. — Камера, кажись, всё…

— Тьма, — ответила Софья Никитична. — Готовится выброс и большой.

Они ужа давно находились внутри волны.

И значит техника, даже самая лучшая, того и гляди откажет. Она и отказывала. И автобус, дёрнувшись всем телом, остановился. Жаль. Немного не успела дописать. Главное, что за окнами туман, и теперь он густой-густой. Непроглядный.

— На выход! — раздался грубый голос, несколько отвлёкший Софью Никитичну от мыслей.

— Софьюшка?

— Сейчас… Весняна, Даня, вы…

— Нас не увидят, — Весняна взяла Даньку за руку и потянулась к Лешеньке. Но тот покачал головой:

— Я с ребятами. Мне вон… сдать надо. Жертв. Думаю, меня отправят за ними следом… вряд ли далеко.

— Недалеко, — согласилась Софья Никитична, опираясь на руку молчаливого Максимки. Тьма тянулась и к нему, спешно напитывая огромное его тело.

Хорошо.

Надо лишь кое-что подправить, и будет совсем даже замечательно. При такой концентрации тьмы беспокоиться о прогрессе и поддержании существования смысла нет.

Замечательное всё-таки умертвие получилось.

— Да шевелитесь! — рявкнул кто-то.

Из киселееобразного тумана вырвался жёлтый сноп света, который ударил в лицо, заставив Софью Никитичну поморщиться.

— Работаем? — тихо произнёс парень, что держался за спиной Лёшеньки.

— Погоди. Сначала осмотримся.

— Трое, — сказала Софья Никитична, щурясь. Всё же эманации тьмы были довольно плотными. И уточнила. — Из живых.

— А мёртвых?

— Мёртвых… с мёртвыми сложнее.

— Чего застыла, кобыла старая… — рявкнул тот, с фонарём, и в плечо вцепился, причём так, чтобы нарочно боль причинить.

— Сам ты… неумный человек, — Софья Никитична всё же сдержалась.

В словах.

А вот тьму позвать было легко. И зелье не понадобилось.

Она высвободила руку из цепких пальцев нового умертвия, отметив, что работать в насыщенном поле куда как легче и приятней. Даже подручные средства не нужны, хватает лишь силы и желания. А потом повернулась к двум другим.

Лёгкий толчок.

И готово.

— Вас проводят, мальчики, — сказала Софья Никитична, оглядываясь. — Там, кажется, есть ещё живые… определённо есть.

Связь со свежими умертвиями — это же надо умудриться набрать столько тьмы, чтобы переход от жизни к не-жизни осуществился одним коротким приказом и усилием воли? — была едва ли не более прочной, чем с Максимушкой.

Тот даже заворчал.

— Нет, дорогой, — Софья Никитична поспешила успокоить его. — Ты у меня самый лучший, самый сильный, самый быстрый… и самый умный. Сейчас они отведут мальчиков… да, в лаборатории отведут… нет? Не в лаборатории надо? Так, Максимушка считает, что вам нужно идти к приёмнику, там держат тех, кого определили на… переработку. Яшенька, отправляйся с ними. Если я правильно поняла, то, что там творилось, там же и должно остаться.

— Софьюшка…

— Обо мне не беспокойся, — она снова оперлась на руку Максимушки. Хорошее из него умертвие получилось. И сильное. И сообразительное.

А главное, вежливое и эмпатичное.

К ней.