Эльфийский бык 3

Ведагор молчит. Сосредоточен. Таська тоже с вопросами не мешается. Да и самому хотелось бы что-то сказать, но язык будто прилип. И сила… вот с каждым шагом в ушах будто стучит что-то.

Бах-бух.

Бух-бах.

Лестница ниже.

И ниже. И свет, сотворённый Ведагором, преломляется в хрустале, и уже кажется, что слева и справа не камень, но живые огненные реки текут. Того и гляди выплеснутся и прямо под ноги.

Бах-бух.

Звуков нет, а стучит в ушах.

Стучит.

И тьма… Бер точно не мог сказать, когда та появилась. Может, когда свет потускнел, а огненные реки окрасились багрянцем. Главное, что чем ниже, тем тяжелей.

— Может, — перехватил руку Таськи. — Ты… поднимешься?

Там, наверху, эльфы, но если следом не бегут и звуков сражения не слыхать, значит, договорились. И всяко с эльфами безопаснее, чем с этой вот предвечной тьмой, которая то ли в коробке, то ли уже вокруг. Во взгляде Таськи растерянность, будто она не здесь была, не сейчас. Но она тотчас поджимает подбородок и головой качает.

— Нет. Вдвоём.

Пальцы Таськи сплетаются с его. И хочется думать, что это плетение не разорвать, не разрушить. Смешно. И думать можно, что угодно, но…

Тьма расступается. И вот уже заслоняет огонь, и сама загорается зыбким зеленоватым светом. Но и лестница заканчивается.

— Я пришёл, — голос Ведагора порождает звонкое эхо:

— Шёл-шёл-шёл…

А потом, отзываясь на силу, один за другим вспыхивают белесые шары. Такие вот, как там, наверху… курганы… в курган Беру как-то разрешили спуститься. Точнее в раскоп. Но там было иначе всё.

Совсем иначе.

Здесь же… заглядывал сюда хоть кто-то? Сотни лет и… никого. Историческое, мать вашу, открытие. Событие. Или как его назвать ещё? А в душе ни предвкушения, ни понимания величия. Только страх да желание удержать брата за руку, сказать, что не надо вот туда лезть.

Что как-нибудь иначе придумается.

А он уже идёт. И Бер за ним.

Внутри ни пыли, ни затхлости, напротив, воздух свеж. Ещё водой пахнет.

И да, она есть.

Ползут в трещинах пола чёрные ручейки…

А вот постамент.

Два.

Один небольшой, даже не столько постамент, сколько столб из хрусталя, на котором лежит чёрный обломок, больше на обгоревшую деревяшку похожий. Но взгляд притягивает другой, огромный, у дальней стены. И на нём будто гора возвышается. Не гора, а славный предок, Святогор Волотов.

И Бер шагает к нему.

Это… может, неправильно… ладно, экспедицию организовать сюда никто не позволит. Родовая святыня… и сила снова стучит в виски молоточками. Быстро-быстро, мелко-мелко. А изнутри под сердцем будто жжётся что-то.

Но посмотреть ведь можно? Просто посмотреть.

Глазами.

Описать.

Секретного нет… и не любопытства ради. Тянет Бера. А он за собой и Таську тянет, раз уж пальцы всё ещё сплетённые. Шаг и ещё шаг. Здесь всего пара шаров, и света хватает.

Постамент широк, а предок лежит не по центру, но сбоку, будто там, рядом с ним, ещё кто-то быть должен. Точно должен. Женский венец вот лежит. Серьги… платье или что-то иное, не разглядеть, потому что предок заслоняет, будто даже теперь, спустя сотни лет встаёт между той, которая… что? Которой нет?

Не понятно.

Много непонятного. Но взгляд переходит на доспех.

Он вовсе не был столь уж огромен, Святогор Волотов, который, если легендам верить, выше дерева стоящего, ниже облака ходячего. А он вряд ли выше самого Береслава.

И доспех…

От мертвеца и праха не осталось, наверное, а доспех уцелел.

Такой… серебристый, что чешуя. И светится тускло. И пальцы сами касаются его… а потом и меча, который мертвец сжимает в руках. Прямой и длинный. И никаких тебе узоров сложных или каменьев драгоценных. Обыкновенный, пожалуй, разве что…

Палец соскальзывает, и острая кромка взрезает кожу. Кровь выступает клюквой, сыплется, расползается по этому клинку…

Сзади раздаётся тихий вздох.

Шелест.

И голос.

— Его. Вот его отдай… заберу и уйду. Всем хорошо будет…

Ведагор точно осознал момент, когда сердце в руках его дрогнуло. И собравшаяся внизу тьма хлынула к нему навстречу. Картон истлел под пальцами, и скотч мятым комком повис на шкатулке. Дерево тоже посерело и продержалось недолго. А вот каменное сердце повисло, удерживаемое в воздухе сизым дымом.

Береслав…

Кажется, его что-то привлекло в другой части пещеры. Вед хотел было рассмотреть, что именно, но не вышло. Тьма собиралась. Она протянулась от одной половинки сердца к другой, которая лежала на обломке колонны из хрусталя.

И дотянувшись, соединилась с нею.

Целое сердце дрогнуло.

И снова.

И по колонне поползли трещины. Хрусталь рассыпался мелкою крошкой, но та, вместо того, чтобы упасть, как должно, вытянулась в нить, словно связавшую потолок пещеры с полом. И нить эта прошла сквозь сердце. Когда Ведагор протянул руку, то коснуться не смог.

Снизу, куда ушла нить, пробивались иные, чёрные, а они уже сплетались, и в плетении вязли осколки хрусталя, пока не соединились в фигуру. Объёмная, чтоб вас, мозаика для особо извращённых любителей.

Тьма была невысока.

Хрупка.

Она светилась изнутри чёрным светом.

А потом она открыла глаза:

— Здравствуй, — сказал Ведагор. — Я сделал то, что ты просила. Теперь уйдёшь?