Эльфийский бык 3

— Сойдёт, — сказали ему. Или не ему. Главное, что ментальное давление ослабло, да и зуб слегка притих. — Эй, мужик… ты как?

— Где… я? — Кошкин надеялся, что голос его звучит в должной мере нервно. Он мысленно представил визит к стоматологу и вежливую его улыбку, и это ласковое, нежное даже: «Сейчас сделаем укольчик и больно не будет»…

— Ишь ты… боится.

Конечно.

Кто в здравом уме не боится стоматологов?

— Ты это… заражённый… типа… надо ждать.

— Чего?

— Так… вечера.

— Вечером целитель приедет?

— Приедет-приедет… исцелит. А пока тут посиди.

— А наручники зачем?

— Ишь ты… зачем-зачем… а чтоб себя не поранил. Болезнь дюже опасная. Люди вон себя кусают, рвут на части. Так что, считай, для твоей же безопасности.

И ушли.

Дверь закрылась, погружая фургон в полумрак. Если в нём и были окошки, то их зашили при переделке, оставив лишь одно, в отдалении. Сквозь него проникал зыбкий свет, и Кошкину понадобилось несколько мгновений, чтобы приспособиться к сумраку.

Он потряс рукой, раздумывая, снимать ли наручники или погодить слегка. Осмотрелся, но камеры, если и имелись, то были сокрыты. С другой стороны…

— Сталь заговорённая, — сказал кто-то рядом. Голос был женским и на диво спокойным.

— Действительно, заговорённая, — согласился Кошкин, когда цепочка наручников лопнула лишь на третий счёт. — Неплохая, кстати…

— Маг?

— Маг. А вы…

— Ты, раз уж вместе влипли, — через прутья камеры на той стороне вытянулась тонкая женская рука. — Я тоже… но так себе… не особо, чтобы сильный.

На запястье болтался обрывок наручника.

— Я бы не сказал, что слабый…

— Как маг слабая, а так-то… я ж на своей земле. Так что погоди, сейчас помогу.

Тонкие пальчики правой руки ухватили один железный прут, а левой — другой… и прутья, чуть дрогнув, пошли в стороны.

Это… это как?

Кошкину стало обидно, потому что он спасать вознамерился, а сейчас получится, что наоборот. И он поспешил тоже отжать прутья, что получилось, конечно, но далеко не сразу. Пришлось себя усиливать да и заклятье кой-какое применять.

Меж тем женщина протиснулась в щель.

Худенькая. Ей и отжимать не сильно пришлось.

— Василиса, — сказала она, подав руку.

— Павел, — Павел эту руку осторожненько пожал. — А как ты сюда попала?

— Да, признаться, по глупости… с племянницей… ходили в одно место. Она осталась, а я решила вернуться. Домой спешила очень. Так бы она свою дорогу провела, никто бы и не заметил. Но подумала, что дом вот… рядом… напрямки. Что случится…

Она была не сказать, чтобы высокой.

И в сумраке сложно было вовсе разглядеть, красива или нет. Кошкин даже усовестился этаких мыслей, потому что получалось, что если некрасива, то и не спасать?

Или как-то иначе спасать?

— А стрельнули чем-то в шею… и только тут недавно вот отошла.

Она и шею потёрла.

— Ноет.

— А у меня зуб, — зачем-то пожаловался Кошкин. — Позволишь? Я, конечно, не целитель…

— Да ерунда, пройдёт. Домой надо… девочки беспокоиться будут. Ещё полезут искать.

— Тогда, — Павел любезно подал руку. — Прошу… единственно, я немного задержусь с вашего позволения.

— Может, всё-таки на ты… чай, в соседних камерах сидели.

— Аргумент, — Павел понял, что улыбается. — Не обращай внимания. Это у меня воспитание на нервной почве проявляется. Но задержусь всё равно…

Он подошёл к пустой камере и провел по стене. Царапины. Неровности… чёрточки какие-то, будто кто-то пытался имя выцарапать. Ниже другое… и фургон этот использовали. Нельзя сказать, как давно, но использовали.

Надо сохранять улики.

Следы силы вряд ли уцелели при включённых подавителях, но вот биологические — кровь там, слюна или волосы — отыщут.

— Дерьмо… — он не удержался, когда пальцы нащупали кривобокое сердечко. А что это было сердечко, понял даже Кошкин. — Извини…

— Ничего, — Василиса сцепила руки на груди. — Дерьмо и есть. Не понятно только, с чего они так обнаглели.

— Выясним. Держись за спиной. Людей здесь десятка два…

По меньшей мере. Глубокое сканирование Кошкин опасался проводить — могли и почуять, если среди наёмников нашёлся бы приличный маг. С другой стороны, приличные маги с подобным сбродом не связываются, нужды нет. А это…

Дверь он вынес пинком, выпуская наружу и злость, и раздражение. Ударом вырубил придремавшего автоматчика, который так и не понял, что происходит. А Василиса молча автомат подняла.

И так… правильно держала, что стало ясно — приходилось иметь дело.

— Никакого порядка, — проворчал Кошкин и запястье поскрёб. Наручники затянули как-то слишком уж туго. Ну да ладно, потерпит.

Он сделал шаг, а потом, остановившись, просто развёл руки, выпуская дикий ветер. Порыв его пропахал землю, переворачивая машины, а следующий удар, сведённый Павлом в одну точку, рассёк бронированный джип на две части.

Так-то лучше…

— Крепко, однако, тебе зубы болят, — задумчиво произнесла Василиса. — Или они тут не при чём?

Повернув ствол в сторону бегущих, она выпустила короткую очередь. Правда, по земле.

И ладно.

Ни к чему женщине убивать.

С этим найдётся кому справиться.

— Всем лежать! — раздалось со стороны леса. — Именем Императора…

И над разрезанным джипом вспыхнул знакомый орёл.