Элиза и ее поклонники

Элиза плотнее закуталась в шаль. Здесь, на этой скамье, они с Филиппом однажды сидели вдвоем. Он целовал ее, и она ощущала такое блаженство, о каком прежде не имела ни малейшего представления. С того вечера прошло, казалось бы, совсем немного времени, но как переменился Филипп! Он стал таким неприступным, таким холодным, словно между ним и Элизой никогда не было даже намека на нежность. Не было разговоров о сокровенном, не было поцелуев, от которых у нее захватывало дух. Элиза прислонилась головою к стволу каштана и смежила веки. Так она просидела несколько времени, мечтая под мягкий шум дождя.

Ничьих шагов она не слышала, но у нее вдруг возникло такое чувство, будто на нее кто-то смотрит. Она открыла глаза и распрямилась. Перед ней стоял Филипп. Его одежда насквозь промокла под дождем, волосы завились в кольца. Он смотрел на Элизу тем самым взглядом…

Она моргнула, на мгновение перестав дышать. Нет, это не мираж. Где это видано, чтобы у миража так не картинно капало с носа? И давно ли он здесь стоит?

– Идите же скорее сюда, здесь сухо, – быстро проговорила Элиза, подвигаясь и освобождая для Филиппа место на скамье.

Он сел, но не слишком близко, и вежливо осведомился:

– Хорошо ли прошел ваш день?

Секунду поколебавшись, Элиза ответила правдиво:

– Нет. Мой день прошел не хорошо. Мне было ужасно скучно.

Филипп поглядел на нее удивленно.

– В самом деле? Однако, когда вы с вашей тетушкой вернулись из бювета, мне показалось, что вы обрадованы приглашением на чай к лорду Дэллингему. Разве мысль о завтрашней встрече с Хенри не воодушевляет вас?

– В некотором смысле. – Вопросительный взгляд Филиппа заставил Элизу пояснить: – Я и в самом деле с надеждой жду завтрашнего чаепития, потому что, вероятно, у меня в кои-то веки появится возможность поговорить с вами.

– Вы хотели бы со мной поговорить? – осторожно переспросил Филипп.

«Нет, я хочу тебя поцеловать!» – едва не воскликнула Элиза. Как она стосковалась по тому чувству, которого искала с Хенри, а находила только с Филиппом! Но нет, этого было уже не вернуть.

– Вы удивлены? – проговорила она. – Отчего же? Я всегда охотно с вами беседовала.

Филипп посмотрел в глаза Элизы, как будто бы силясь в них что-то прочесть. Наконец он лукаво вздернул уголок рта и взглянул на ее ручку, лежавшую между ними на скамье. Его рука (как часто снились Элизе эти длинные тонкие пальцы!) медленно поднялась. Ни на нем, ни на ней не было перчаток, и прикосновение кожи к коже породило ощущение, которого не опишешь словами. Филипп медленно поднес руку Элизы к губам и поцеловал, но не с тыльной стороны, а перевернув ладонью вверх. Кончики ее пальцев ощутили прохладу и легкую колкость его мокрого лица. Ей сделалось жарко. Филипп медленно опустил ее руку и встал.

– Мне лучше зайти в дом. Нельзя, чтобы нас видели вместе, – сказал он тихо. – Но мы поговорим в другой раз, если ты этого хочешь. Мы найдем способ.

Филипп ушел, а Элиза осталась сидеть, прижимая к груди поцелованную им руку и все еще слыша слетевшее с его языка доверительное «ты».

Почему во время фейерверка, когда Хенри прикоснулся ртом к ее рту, она не ощутила ничего особенного, а теперь Филипп только лишь дотрагивается губами до ее ладони и она тотчас вспыхивает? Как такое возможно?

Глава 39

Ко дню чаепития погода совсем наладилась, молодые люди смогли расположиться на тенистой террасе отеля, где их ожидали два круглых стола, украшенных букетиками из белых, розовых и красных роз со всевозможной зеленью. Обстановка была не столь непринужденной, как на пикнике, однако это не мешало гостям лорда Дэллингема радоваться окончанию ненастья. Все приглашенные явились в хорошем расположении духа.

Не закрепив ни за кем определенного места, Хенри предложил:

– Прошу садиться, друзья. На сей раз мы можем поступить так. Нас восемь. Пусть кавалеры сперва поделят столики между собою: двое займут один, двое другой, а затем дамы выберут места подле них.

Филипп посмотрел на Элизу. Она устремила на него ответный взгляд поверх раскрытого кружевного веера. Сядет ли она возле него, своего литературного советчика? Тогда, под каштаном, она сказала, что хочет с ним говорить… Или ее выбор все же падет на лорда? Ведь более удачной партии не найти, а если бы она была безразлична к Хенри, то не позволила бы ему себя поцеловать.

– Давайте-ка, Филипп, станем здесь и будем ждать нашей участи, – сказал Антон фон Глессем, указывая на ближайший столик.

Филипп кивнул и занял место позади одного из стульев, приготовясь выдвинуть соседний для своей дамы. Конечно, он охотнее оказался бы за одним столом с Францем. Тогда, сядь Элиза между ними, он наверняка знал бы, ради кого она сделала такой выбор. Само собой, не ради брата.

Франц, однако, присоединился к Хенри. Что же девушки решат? Сердце Филиппа громко стучало, и ему трудно было сохранять дружелюбно-невозмутимое выражение лица.