Элиза и ее поклонники

– Чтобы вы узнали меня, когда я к вам подойду? Нет, извольте запастись терпением. Маски будут сняты только в полночь, перед окончанием бала.

– Ах, как бы я хотела быть на три года старше! – промолвила Йозефина с глубоким вздохом. – Я нарядилась бы русалкой, дочерью водяного из озера Муммель.

– И заманивала бы мужчин, чтобы погубить их, – сухо прибавила Амели.

Франц громко рассмеялся:

– Как я рад, что не все мои сестры едут на бал! Иначе мне пришлось бы нелегко…

– А мы бы и не подумали беспокоить тебя, братец, – заявила Йозефина. – Все наше внимание было бы отдано другим господам, и уж они-то не стали бы на это жаловаться. Верно ли я говорю, Филипп?

Филипп обворожительно улыбнулся.

– Еще бы, любезная фройляйн! Такая русалка, как вы, и такой дух, как я, составили бы прекрасную пару для галопа.

Йозефина, захихикав, бросила на Амели торжествующий взгляд.

После завтрака Франц с Филиппом отправились в город – хлопотать насчет костюмов (так они сказали). Через несколько часов друзья вернулись, а вскоре после их возвращения прибыл большой сверток, забрав который они исчезли в спальне Франца.

Тетя Берта, вдохновенно руководившая приготовлениями к балу, позаботилась о том, чтобы молодые господа отправились в курзал прежде, чем Элиза, переодевшись садовницей, сядет в наемную карету.

– Ты приедешь последней, и твое появление должно всех заинтриговать, – сказала баронесса фон Лаутербах, перед тем как сесть в экипаж вместе с графской четой.

Старшие члены семьи оделись без особой изобретательности. Осторожно выглянув в окно, Элиза увидела, что на отце обычный темно-синий фрак, обшитый золотым галуном и потому немного похожий на военный мундир, да еще незатейливая маска и треуголка с фальшивой косицей. Вот и все. А на дамах платья в восточном стиле, тюрбаны и полумаски.

Это не шло ни в какое сравнение с костюмом Элизы. Тетя Берта собственноручно подправила в нем кое-что, и теперь он сидел безукоризненно. Волосы пробовали причесывать и так и сяк, но в конце концов решено было надеть Элизе на голову пышный венок и заплести две косы, падающие на грудь и украшенные, опять же, цветками. В довершение всего тетушка одолжила племяннице красный ридикюль в стиле помпадур и веер с цветочным узором. Простые черные туфли и короткие красные перчатки не вполне соответствовали вкусу восемнадцатого столетия, но были элегантны и удобны.

«Никто меня не узнает, – подумала Элиза, оглядев свой наряд. – Особенно если я по совету Амели стану разговаривать слегка измененным голосом и только по-французски».

Сердце прекрасной садовницы взволнованно билось, когда она наконец вошла в бальную залу. Танцующих было больше, чем обычно. То ли город в разгар сезона сделался многолюднее, то ли возможность веселиться, не будучи узнанными, обладала особой притягательностью для гостей Баден-Бадена.

Элиза извлекла из ридикюля веер и раскрыла его, чтобы надежнее спрятать лицо, однако вскоре убедилась, что это излишне: на нее и без этого все смотрят как на незнакомку.

Первым, кто пригласил садовницу на танец, был какой-то высокий господин, определенно, не знакомый ей. Однако следующего кавалера, горделивого короля в короне и мантии поверх затканного золотом камзола, она знала очень хорошо.

– Je ne parle pas allemand[21], – произнесла mademoiselle la jardinière[22] приторно высоким голоском и чуть не расхохоталась, видя, как Франц гадает, кто же она такая.

Хенри, с которым Элиза танцевала вскоре после, тоже ее не узнал.

– Прошу меня простить: я плохо владею французским языком, – сказал он, проявив, пожалуй, излишнюю скромность, однако беседа с прекрасной садовницей-француженкой, очевидно, в самом деле не доставила ему радости.

После танца он откланялся с почти неучтивой поспешностью и тотчас подошел к некоей египтянке – невысокой молодой даме хрупкого телосложения. Ее черные волосы были распущены, концы белого платка с кружевной отделкой, завязанного сзади, спускались на грудь. Золотая лента пересекала лоб, скрытый голубой маской.

Однако никакая маска не спрячет от нас того, чья осанка, чья манера двигаться знакома нам не хуже нашей собственной. Лишь только египтянка сделала реверанс, принимая приглашение на танец, Элиза мысленно воскликнула: «Анна!»

На египтянке было белое платье из плотного мягкого шелка – до пола, с очень короткими рукавами, перехваченное синим поясом с золотой вышивкой. В этом наряде Анна выглядела прелестно и в то же время очень непривычно.

Хенри казался очарованным своей новою дамой, и неудивительно: ведь она словно бы явилась из столь любимого им Древнего мира!

Залюбовавшись этой парой, Элиза столкнулась с господином, явившимся на летний бал в плаще с воротником из густого собольего меха. По запаху сигарного дыма и духов, а также по рукам, немного излишне крепко схватившим ее за талию, Элиза без труда узнала, кто это. Граф Сергей Павлович Иванов! Однако она думала, что он уже уехал!

– Опля! За эту неосторожность ты должна мне танец, маленькая цветочница! – сказал он по-французски.