Элиза и ее поклонники

У Элизы от испуга подвело живот. Как быть? Снова упасть в обморок? Едва ли Сергей позволит дважды себя обмануть. Что, если она «лишится чувств», а он возьмет да и вынесет ее из залы, вместо того чтобы отпустить?

– Эта девушка – моя невеста, и я прошу вас не прикасаться к ней, – послышался глубокий мужской голос.

Филипп.

Элизу охватила радость.

Сергей Павлович убрал руку и поклонился. Он, дескать, просит его извинить. Он не хотел докучать даме. Ему лишь показалось, будто ей нехорошо, и он думал помочь. После этих слов русский граф исчез.

– Спасибо тебе, мой любезный жених.

Элиза раскрыла веер и стала энергически обмахиваться, успокаивая себя. Лучшим успокоительным средством сейчас были бы объятия Филиппа, но люди, ставшие свидетелями давешней маленькой сцены, внимательно смотрели на «жениха и невесту», а посему следовало соблюсти осторожность.

– Тебя ни на минуту нельзя оставить одну, mon amour, – сказал Филипп. – Слишком уж много у тебя поклонников.

Захлопнув веер, Элиза поднесла его кончик к губам и невольно опустила взгляд. Сейчас то, что она недавно осязала, было скрыто под туникой трубадура. Вероятно, тела других мужчин так же отзывались на ее присутствие? Эта мысль почему-то не показалась Элизе приятной, хотя то влечение, которое испытывал к ней Филипп, волновало ее до сладостного озноба, сменяемого жаром.

– Воображаю, с каким нетерпением все господа ожидают полуночи, когда маски будут сорваны и каждый из них узнает, довелось ли ему обнимать в танце стан юной графини фон Фрайберг, – промолвил Филипп шутливым тоном.

– Нет! – воскликнула Элиза, позабывшая о предстоящем разоблачении. – Который час?

– Половина двенадцатого.

– Мне нельзя снимать маску, – зашептала она. – Сергей Павлович знает, что мы уединялись в читальном кабинете.

– Он наблюдал за нами?

– Ежели судить по его намекам, то да.

– Но ведь никому не известно… О, я понял… В полночь он увидит, кем были прекрасная садовница и ее мнимый жених. Зная, что мы с тобою не помолвлены, он может пустить слух…

– Этого никак нельзя допустить. Я сейчас же исчезну, а после скажу, что мне нездоровилось и я вовсе не была на маскараде. Пускай садовница останется инкогнито.

Филипп кивнул.

– Если хочешь, я немедля разыщу для тебя карету.

– А я пойду и скажу тете Берте, что у меня разболелась голова. Когда пробьет полночь и родители меня хватятся, она их успокоит. Кроме нее, никто не знает, как я сегодня одета.

– Только я.

– Только ты.

Филипп, кивнув, вышел из залы, а Элиза бросилась искать тетушку. К счастью, баронесса фон Лаутербах сидела все там же, где племянница недавно видела ее.

– Ma tante, – тихо сказала Элиза. – К сожалению, я вынуждена сей же час ехать домой. У меня ужасно разболелась голова.

– Однако твои поклонники с таким нетерпением ждут полуночи… Не слишком ли это жестоко – лишать их сюрприза?

– В полночь они узнают, что меня на бале не было. В этом и будет сюрприз, – произнесла Элиза твердо. – Пожалуйста, скажи maman и papa, что я сегодня осталась дома.

Несколько секунд баронесса фон Лаутербах, склонив голову набок, пронзительно смотрела на племянницу сквозь прорези в маске, после чего наконец кивнула. Элиза заспешила прочь. Обходя компанию весело беседующих масок, преградившую ей путь, она услышала у себя за спиной голос маменьки.

– Берта, скажи, ты знаешь эту садовницу?

– Нет, с чего бы? Она только спросила меня, есть ли здесь кто-нибудь, кто может починить ей платье. У нее оторвалось кружево…

Ложь тети Берты утонула в шуме покидаемой Элизой бальной залы.

* * *

Приехав домой, садовница поспешила в тетушкину комнату, чтобы оставить там и платье, и веер, и сумочку, и даже цветы, украшавшие прическу. Maman, которая по возвращении с бала непременно захочет проведать внезапно занемогшую дочь, не должна была найти в ее спальне маскарадного костюма.

Одну только розу Филиппа Элиза оставила у себя. Подыскала узкую ленточку, перевязала ею короткий стебелек и, подвесив цветок головкой вниз, чтобы засушить его на память, шмыгнула под одеяло.

Сна, конечно же, не было ни в одном глазу. Заслышав, что вернулись родители и тетя, Элиза заставила себя сомкнуть веки и глубоко дышать. Так ей удалось обмануть матушку.

Вскоре в летнем дворце фон Фрайбергов снова воцарилась тишина. Элиза прислушалась. Филипп и Франц еще не вернулись. Продолжились ли танцы после того, как гости сняли маски? Много ли было удивленных возгласов или же до полуночи все успели узнать друг друга? Заметил ли кто-нибудь отсутствие садовницы?

Сергей Павлович наверняка ее искал. Элиза удовлетворенно улыбнулась. Теперь ему никак не выведать, кого он пытался принудить к поцелую. Даже узнав, кто был трубадуром, он не догадается, что своей невестой Филипп фон Хоэнхорн назвал ее, Элизу.

Невеста Филиппа…

Элиза вздохнула и повернулась на другой бок. Она никогда не спрашивала своего литературного советчика и друга о том, есть ли в его жизни женщина. Однако разве стал бы он ее целовать, если бы был несвободен?

Сегодня вечером он не только говорил ей «ты», но даже назвал ее однажды mon amour!