Эльксарим. Дети-киборги 2

– Что не так? Ведь генерала больше нет?! Значит, эльксаримы больше не должны никому! Они ведь такие сильные, их никто не может заставить прислуживать! – горячо высказалась Маттэй. – Что не так?!

– Генерал умер. Но это не значит, что инстинкт подчинения исчез.

– Но как же… Но кому…

Милисента поднялась и пошла обратно к посёлку. Ей не хотелось с ними говорить. В конце концов, ну почему она должна разбивать чужие наивные надежды? Она ведь даже не военный агитатор! Да она и сама не уверена, что хорошо знает эльксаримов. Только вот эта стальная преданность в их глазах… Эви. Милеон. Она была у всех, кого Милисенте довелось знать. Она не может просто исчезнуть. Эльксаримы не могут стать свободными. И дело тут не в «плохих» и «хороших». Ей хотелось бы упиваться радостью без границ! Радостью победы над Андрией, радостью за то, что не стало, наконец, кровавого тирана, что не случился радиационный апокалипсис, и тот мир, в котором она росла, не погиб. Это ведь так здорово! Но одна только мысль, словно червяк, свербила в мозгу: что теперь будет с эльксаримами? Она так мечтала о своей собственной элькса-мутации – но кто теперь станет её хозяином? Профессор Кастанеда? Но ведь он не военный… Или правительство кого-то назначит вместо генерала? Но примут ли это назначение сами эльксаримы? Что повелит им Гармония? Панта не могла ещё слышать её воли… и тревога за собратьев всё не давала ей покоя.

Торжественный банкет в Белом Доме достиг уже апогея, и некоторые политические деятели, министры, успели перебрать со спиртным. Праздновали, конечно же, победу. Президент вместе с полковником Лихтенбергом вышли на широкую лоджию, своды которой подпирали белые колонны. Держа в руках бокал, Глесс устремил взгляд поверх живописной окрестности, куда-то в расцвеченный красками заката горизонт.

– Я хотел бы вернуться на гаттарийскую спецкибернетическую базу как можно скорее, – высказался Юнг.

– Тебе предстоит длительная реабилитация, друг мой, – ответил президент. – Ты уже достаточно рисковал здоровьем.

– Да, я понимаю.

– Мы попытаемся снять тебя хотя бы с большинства препаратов, которые ты принимал в течение последнего года, хотя медики не думают, что удастся убрать все. По их словам, на это уйдёт не меньше одного-двух месяцев. Сразу взять и бросить нельзя, думаю, ты и сам это понимаешь.

– Конечно. Но потом?

– Я планировал сделать тебя командующим спецкибернетическим дивизионом Гаттарии, – сознался, наконец, Глесс.

Юнг едва не подпрыгнул до потолка.

– Да! Спасибо, Ричард! Я об этом мечтал. Главное, чтобы они меня приняли…

Но лицо президента оставалось непроницаемым и твёрдым, как камень.

– Юнг. Ты уже год проработал с элькса-оружием, – произнёс он. – Скажи, подчинятся ли они, если хозяин прикажет им… покончить с собой?

– Что?..

– Или… станут ли защищаться, если сам хозяин захочет их убить?

Лицо полковника сделалось бледнее бумаги. Он уставил застывший взгляд в каменное лицо президента и искал в его глазах подтверждение тому, что только что выскользнуло из его уст. Некоторое время оба молчали. Лицо эльксарима Рональда, перечёркнутое шрамом от плети, всплыло в памяти Лихтенберга, и всё нутро его содрогнулось.

– Я… я не знаю. При мне таких экспериментов… не проводилось, – хрипло выдавил он, наконец.

– Значит, посоветуешься со своими учёными, прежде чем действовать.

– Ричард… Ты что же, действительно собираешься… – Похоже, что Юнг не мог поверить своим ушам. – После того, как они спасли Американский континент от атомной катастрофы?! Ты хочешь, чтобы я просто взял и избавился от них?! Или ты думаешь, это им было раз плюнуть? Ты хоть представляешь, через что эльксаримы прошли там? Когерентная диссимиляция на предельных мощностях – ты думаешь, это ерунда? У Хаттори были обожжены лёгкие, и он продолжал работать в таком состоянии. Да, они быстро регенерируют, но ведь не как в сказке! Они плавили базальт, ты представляешь, какие температуры для этого требуются? Когеренция едва позволила им не сгореть заживо, но там ведь кислород выгорает. И они работали в таких условиях. Без кислородных баллонов, без масок – нельзя, ведь рванёт – работали, практически в чём мать родила! Некоторые выходили из тоннеля и падали в обморок от гипоксии. А через десять минут всё равно поднимались и возвращались в это адское пекло! Вот настолько они были преданны!

– Я президент. Я должен прежде всего думать о будущем американского народа, а чувства держать при себе, – невозмутимо парировал Глесс.

– И поэтому лишить будущие поколения такого потрясающего орудия?!

– Это оружие слишком опасно. Ты сам должен понимать это.

– А министр обороны с этим согласен?

– Да.

– Ложь! Он не мог… Иисусе! А если взорвётся ещё один реактор?!

Президент презрительно наморщил брови.

– Ты ведь знаешь, что эта катастрофа была подстроена. Реакторы не взрываются просто так.

– А если подстроят ещё? А если пустят в ход ядерное оружие?!

– Ох… – Глесс тяжело вздохнул. – С тобой стало так трудно, будто ты уже перестал принимать некоторые лекарства. Я и не ожидал от тебя, Юнг.