Элохим

На другой день Пантера в сопровождении трех идумеев выехал из ворот дворцовой Крепости, держа путь в Назарет. Во Дворце жизнь вернулась в обычную колею. У всех словно с плеч свалился тяжелый камень. Больше всех радовался сам царь. Сарамалла убедил его в том, что Мариам нет в Назарете.

– Подумай сам, Родо. Элохим – не глупый человек. Поставь себя на его место. Куда может он уйти? Куда угодно, только не в Назарет и не в Вифлеем. Скорее всего, в Газу, чтобы перейти в Египет. Я бы на его месте сделал все, чтобы скорее выбраться из Иудеи.

Но радость царя была вызвана не только этим. Он надеялся, что избавился от Пантеры раз и навсегда. Старшему из трех идумеев было дано тайное задание.

– Хадад, бери с собой Марвана и Рафика. И держите его, как можно дольше в Назарете, – от имени царя поручил Ахиабус. – Сделай так, чтобы он напал там на чью-нибудь дочь. Может быть, иудеи убьют его. Не получится это, подсыпь ему яд в вино. Отрави на х*й, чтобы не вернулся в Иерусалим.

Они прибыли в Назарет в тот момент, когда Каиафа выезжал из городских ворот с вестью о том, что Элохима в городе нет.

Назарет был маленьким городом, втиснутым между холмами. Местный рынок начинался тут же справа от ворот и шел вдоль городских стен. Поэтому сразу при въезде стоял запах рынка, густо насыщенный ароматами дынь, арбузов, всевозможных фруктов и восточных сладостей. Вообще, каждый город в Иудее имел свой, незабываемый запах и славился сладостью и сочностью того или иного фрукта. Так, Геба была известна своими кроваво-красными гранатами, Иерихон – финиками, Иоффа – инжиром. Назарет же славился всеми своими фруктами и овощами. И груши, и сливы, и дыни, продаваемые на местном рынке, отличались особой сочностью и изысканным вкусом. Назаретяне ужасно гордились своим рынком, где, по их словам, можно было достать все, что угодно, даже «снег средь знойного лета».

Перед входом на рынок в один ряд сидели на корточках семечники и продавали прохожим жареные семечки, черпая их малюсенькими чашечками из мешков.

Пантера и его идумейская свита проехали мимо них и, не слезая с коней, спросили первого встречного.

– Где дом Элохима?

– А какого Элохима? – вежливо ответил вопросом на вопрос назаретянин. – Город у нас маленький, а Элохимов много.

– У которого, кхе, дочь, – брякнул Пантера.

Назаретянин внимательно взглянул на Пантеру и в том же вежливом тоне ответил:

– Молодой человек, может быть, в Риме человек славится дочерью, не могу сказать. Но у нас люди опознаются по отцу.

– Сын Давидов, – уточнил Хадад, стараясь опередить злость Пантеры.

– А-а-а, знаю, знаю! – доброжелательно сказал назаретянин. – Как же не знать сына Давидова! У него на самом деле есть дочь. Живет в Храме, в Иерусалиме. Ты был прав, молодой человек!

Пантера расплылся в самодовольной улыбке. Идумеи обрадовались, что нарвались на верного человека.

– И знаешь, где он живет? – спросил Хадад.

– А как же не знать! Все знают.

– И где его дом? Как туда добраться?

– Очень просто. Поезжайте вниз до конца этой улицы. Потом заверните направо. Потом на первом переулке еще раз направо. Нет, так я вас запутаю. Видите ли, город у нас маленький, но очень много узких переулков. Настоящий лабиринт. Легко заблудиться. Лучше я вам объясню по-другому. Вот когда второй раз завернете направо, там же на углу увидите лавку медной посуды. Спросите у лавочника, он покажет вам, как идти дальше.

– Повезло! – сказали радостно идумеи друг другу.

Хадад достал медяк и бросил назаретянину. Тот сумел поймать монетку на лету. Назаретянин благодарно улыбнулся идумеям, раскрыл ладонь и оценил взглядом достоинство монеты. На одной ее стороне был македонский щит, а на другой – греческая надпись:

ΗΡΩΔΟΥ ΒΑΣΙΛΕΩΣ

– Дар от царя! – воскликнул Рафик, самый меньший из идумеев.

– Не было нужды, – сказал назаретянин, спрятав медяк в кармане, – но премного благодарен. Всегда рады высоким гостям!

Всадники отъехали от назаретянина и двинулись вниз по улице.

– Зря упомянул царя, – упрекнул Хадад своего неопытного собрата.

– Случайно вылетело, – виновато оправдался Рафик.

– В чем, в чем, – вставил Марван, третий идумей, – только в гостеприимстве нельзя отказать иудеям.

– И в вежливости! – добавил Рафик, пытаясь замять свою оплошность. – Они не такие грубые, как мы, идумеи.

– Да, не грубые. Даже нае*ывают вежливо! – заключил Хадад.

– Меня не е*ет, кхе, ни иудеи, ни идумеи, – сказал нетерпеливо Пантера. – Поторопитесь!

Всадники добрались до конца улицы, свернули направо, затем, на первом переулке, еще раз свернули направо и увидели лавку. Медные кастрюли, миски, чаши, кувшины были выставлены прямо на улице перед лавкой.

– Вот видишь, не обманул нас! – обрадовался Рафик.

Лавочник встретил их приветливо, тут же предложил им воду.

– А какого Элохима ищете? – спросил он.

– Сына Давидова, – ответил Хадад.

– А-а-а! А как же! Как же! Знаю, знаю. Кто не знает? Очень просто. Вот, видите тот дом с красной калиткой?

– Да, вижу. Это его дом? – обрадовался Хадад.